Когда в начале ноября в соцсетях появилась новость о пенсионерке, жившей на цепи в семье собственной дочери, некоторые пользователи писали в комментариях, что такого не может быть и это фейк. Однако к тому времени, когда измождённую 65-летнюю Надежду нашли полицейские, она провела в «домашней тюрьме» почти три года: на улицу родные её не выпускали и периодически привязывали цепью к кровати. Соседи знали о прикованной бабушке, но их обращения в соцслужбы и полицию долго не давали результата. Журналистка «Новой вкладки» Мария Вишневская съездила в деревню Пожару Вологодской области и рассказывает, как так получилось, что столь неправдоподобная история оказалась реальностью.
Не фейк
Новость о пенсионерке, живущей на цепи, появилась в вологодских пабликах 7 ноября. Пост сопровождался фотографией: на ней исхудавшая до просвечивающих рёбер женщина в рваных джинсах и кофте свернулась калачиком на кровати, застеленной вместо простыни и одеяла куском линолеума. Обои на стене оборваны и чем-то запачканы. От кровати на пол свисает металлическая цепь. В таких условиях, как сообщалось в пабликах, пенсионерку держала дочь, 43-летняя Ольга Боринцева, и её 49-летний сожитель Леонид Горчаков.
Некоторые пользователи усомнились в увиденном. «Многодетная мать, гуляла по деревне с детьми, кто знал, что она монстр?» — писали они под постом. Кто-то не верил шокирующей новости, даже когда её подтвердили местные чиновники. Количество комментариев о том, что это фейк, бред, вброс и враньё, росло с каждым часом, а кто-то предположил, что, если это правда, значит, деревня заброшенная.
Но деревня Пожара не заброшенная. В ней живут около двухсот человек, когда-то она даже была центром сельского поселения, которое упразднили в 2010-е.
В середине ноября, когда мы приезжаем в Пожару, деревню уже запорошило снегом, и на крышах домов успели вырасти длинные тонкие сосульки. На улице безлюдно, но при редких встречах с нами все здороваются. На фоне ровного серого неба выделяются выкрашенные в яркие цвета — розовый, голубой, фиолетовый — деревянные, ухоженные одноэтажные дома.
От райцентра Бабаево до деревни около 70 километров, автобус ходит не каждый день, поэтому местные жители обычно ездят на своих машинах или просят соседей подвезти. Они уже не удивляются слухам, что автобус могут отменить совсем. Его расписание мы не нашли, и до Пожары пришлось брать такси за три тысячи рублей.
Работать в деревне почти негде, особенно после того как в этом году закрылись детский сад и школа — ребятишек теперь возят в село Борисово-Судское за девять километров от Пожары. В деревне остались дом культуры, библиотека, почта, два магазина, медпункт, колхоз и краеведческий музей, в котором по предварительной записи работает экскурсовод из соседнего села. Через окна закрытой школы на нас со стены смотрит портрет Пушкина. Рядом на улице стоит памятник-обелиск Александре Беловой — помощнице бригадира в колхозе имени XXI съезда КПСС, которая погибла в 1966 году, спасая лён от пожара.
Восьмиквартирный подъезд кирпичного дома, где держали на цепи Надежду, стоит в пяти минутах ходьбы от центра. Около квартиры ощущается едва уловимый затхлый запах, на ручке двери висит — как в отелях — картонная табличка с изображением куклы и надписью «Просьба не беспокоить».
Именно в этой квартире 6 ноября полицейские и соцработники обнаружили Надежду. Если верить главе Бабаевского округа Наталье Мироновой, они проводили «профилактический рейд в семью, в которой воспитываются трое несовершеннолетних детей». Однако соседка с первого этажа Екатерина говорит, что всё было не так. На самом деле с проверкой по жалобам односельчан полиция и соцслужбы приезжали к многодетной матери Анне из соседнего дома, якобы у той был беспорядок возле балкона. Она и предложила проверяющим зайти в квартиру в доме напротив, потому что «там бабушка на цепи».
Информация о рейде кажется странной ещё и потому, что семья не состояла на учёте как неблагополучная — так журналистам сказали в самой администрации Бабаевского района.
Обычная семья
— Я про них толком ничего не знаю, — разводит руками мужчина из соседнего подъезда. Примерно то же ответили несколько человек, которых мы встретили в деревне. «В Москве тётка зво́нит: „Чё у вас там случилось такое?“ Я говорю: „Да у нас и здесь не все знают“», — рассказала одна из жительниц.
Соседка Екатерина говорит, что семья с тремя дочерьми приехала в Пожару в начале 2010-х, при этом ни с кем в деревне они не были близко знакомы. По словам местных, на материнский капитал Боринцева и Горчаков купили здесь трёхкомнатную квартиру, обжились, у них родились ещё две дочки. Ольга занималась детьми, а Леонид работал сезонно в кочегарке в соседнем селе.
Жили они, как считают местные, во многом за счёт детских пособий и пенсии по уходу за ребёнком с инвалидностью: у одной из пяти дочерей — ДЦП. В инстаграме (запрещён в России) Ольга просила о помощи «одеждой и игрушками для девочек». Первые несколько лет жизни в деревне, как уверяют местные, семья стояла на учёте как неблагополучная, их навещали сотрудники опеки, но спустя какое-то время с учёта их сняли.
Односельчане считают, что о детях в семье пеклись.
— Мне немного товаров возят, иногда какие-то игрушки, сладости. Она [Ольга] всегда детям что-то покупала: детские журналы, раскраски, — рассказывает сотрудница почты Ксения.
— Дети всегда ухоженные, чистенькие, — добавляет фельдшер деревенского ФАПа Ирина Трапезникова.
Кроме младшей дочки, которая пошла в школу в этом году, трое детей учились в коррекционных классах, а девочка с инвалидностью — на дому.
Ирина говорит, что Ольга была «деловая и разговорчивая», а Леонид «больше молчал». Как выяснила редакция «Новой вкладки», в конце 90-х — начале 2000-х он привлекался к уголовной ответственности за кражу и причинение вреда здоровью. Тогда Леонид жил в Череповце, и, предположительно, оттуда семья с детьми и переехала в Пожару.
В остальном они ничем особо не отличались от других семей. Ольгу вместе с детьми часто видели на деревенских праздниках, Леонид изготавливал деревянные игрушечные домики и участвовал с ними в районных выставках, в 2020-м помогал установить детскую площадку в Пожаре. Он часто мастерил что-то сам: экскурсовод деревенского краеведческого музея Светлана говорит, что «руки у него были под нужное место заточены».
Время от времени к семье из Череповца приезжала мать Ольги, Надежда.
— Бабулька была худенькая, невысокая, всегда с причёской, одета чистенько. Все рады-радёшеньки, что бабушка приехала, она покупала им в магазине всё, — рассказывает соседка Екатерина.
Соседка из дома напротив, Анна, добавляет, что больше всего тянулась к бабушке самая младшая внучка — девочка иногда плакала, когда та уезжала обратно домой.
По словам Екатерины, в то время Надежда жила с мужчиной, который её бил. Когда у женщины умер сын, она «на нервной почве» стала чувствовать себя нехорошо, и три года назад Ольга с Леонидом забрали её к себе в Пожару. «С благими намерениями, ухаживать», — поясняет Екатерина. Надежду в деревне чаще всего называют не по имени, а бабушкой или бабулей.
Первое время односельчане часто видели их гуляющими всей семьёй по деревне, но спустя год пенсионерка пропала:
— Я говорю: «Ольга, как мать у тебя?» Она отвечает: «Всё нормально», — рассказывает продавщица в продуктовом магазине. — Я ещё говорю: «А что она у тебя на улицу-то не выходит никак?» [Она отвечает, что] той тяжело, она на балконе сидит и дышит, ей этого достаточно.
За стеной
Исчезновение пенсионерки волновало не только продавщицу. Фельдшер Ирина Трапезникова говорит, что спрашивала Ольгу о матери, и она отвечала, что у той всё хорошо и нет никаких жалоб. Некоторым односельчанам Ольга говорила, будто Надежда уехала куда-то лечиться, а другой продавщице сказала, что у матери деменция.
Фельдшер рассказывает, что советовала семье отвезти пенсионерку в больницу. Она заходила к Надежде год назад и спрашивала её о здоровье, но ту было невозможно понять: она «разговаривала на своём языке» и улыбалась. По словам медика, Надежда была «тощая», но тогда ещё лежала на постельном белье, а цепи не было. Ирина видела фотографию бабушки, которую опубликовали в соцсетях, и предполагает, что обои на стене оборвала сама Надежда: раньше они были поклеены. Скорее всего, женщина ходила в туалет прямо на пол: краска с него почти сошла и была видна только местами.
Ольга обещала, что покажет мать медикам, но фельдшер говорит, что за три года Надежда ни разу к ней не приходила. В Бабаевской районной больнице, куда Ирина Трапезникова после визита в семью обратилась с просьбой проверить бабушку, ей сказали, что ничем помочь не могут: «Пусть родственники везут [в больницу] по месту прописки».
Вологодских журналистов в администрации Бабаевского округа заверили, что сообщений от соседей никто не получал. На самом деле в прошлом году Екатерина уже всерьёз обеспокоилась состоянием пожилой соседки. Она заметила, как вскоре после переезда Надежды в деревню родственники стали её «гнобить»: из квартиры было слышно, как на неё кричали, а однажды жених старшей дочери предложил Леониду «бабке пожрать дать».
Екатерина подумала, что Надежду почти перестали кормить, и стала звонить в Минсоцзащиты Вологодской области с просьбой проверить семью. В ответ ей дали номер телефона соцзащиты Бабаевского района. Екатерина также ходила к местному депутату от «Единой России» Павлу Яковлеву.
После её звонков и обращений, рассказывает Екатерина, в семью несколько раз приезжали соцработники, но ничего не изменилось.
Пенсионерку навестила и участковая из полиции, которая потом заверила Екатерину, что взяла у Надежды показания: та якобы сказала, что её не бьют и кормят.
— А как она могла дать показания, если она в беспамятстве была? — удивляется Екатерина.
«Не знала, что у них в квартире живёт бабушка»
Что происходило в квартире, соседи не знают: в гости к семье они не ходили. Выплаты и пособия на детей, говорит сотрудница почты Ксения, Ольга забирала сама. Хотя почтальон обычно разносит выплаты по домам, Ольга от этой услуги отказалась.
Зато дома у семьи бывала мать Ксении, работавшая в Пожаре учителем: она каждую неделю приходила к девочке с ДЦП помогать ей с уроками. «Ни разу не было слышно каких-то воплей, стонов. Я даже не знала, что у них в квартире живёт бабушка», — передаёт слова матери Ксения.
В трёхкомнатной квартире в разное время жили семь-девять человек (до лета 2025 года с ними был ещё жених старшей дочери, а средняя дочь, как говорят местные, уехала после окончания школы учиться в Череповец). Надежде выделили отдельную комнату без входной двери. Как объясняет соседка Анна, дочка которой бывала в гостях у девочек Горчаковых, в проходе висело «какое-то грязное одеяло», и семья говорила, что у них там то мастерская, то будто бы идёт ремонт.
Бабушка словно исчезла из жизни внучек. Соседка Екатерина рассказывает, как однажды в садике, где до его закрытия она работала поваром, детям предложили рассказать о своей семье. Младшая девочка (та, которая, по словам соседки, была ближе всех к бабушке) вспомнила о родителях, сёстрах и даже домашних животных — декоративных крысах и коте, а на вопрос, есть ли у неё бабушка, ответила «нет».
О том, что Надежду держат на цепи, впервые начала говорить подруга её младшей внучки, дочь соседки Анны. Когда девочка бывала там в гостях, взрослые просили её «не обращать на это внимания». По словам Анны, родители не поверили ребёнку про цепь, но однажды её собственная дочка «пришла со слезами и ревёт: „Мама, — говорит, — там бабушка совсем не может у них, а они её бьют“». Анна сразу позвонила в полицию, но там заверили: «У них всё хорошо, этого не может быть, мы эту семью проверяем».
Когда Надежду начали приковывать цепью, односельчане не знают, но следователи считают, что пенсионерка жила так с января 2023 года. В том же году соседи последний раз видели её на балконе. Весной 2025 года фельдшер снова хотела зайти к семье, навестить ребёнка с инвалидностью, но Ольга не согласилась принять её и заверила, что они будут приходить в ФАП сами.
«Всё болтают, врут на нас»
— Мы её не били. Мы на цепь её привязывали, только чтобы она по ночам не ходила, — так, по словам Екатерины, уже после задержания родителей старшая дочь, 22-летняя Анастасия, объясняла, почему она «бабушку не спасала». Они разговорились, когда Екатерина помогала девушке освобождать холодильник. На странице Анастасии во «ВКонтакте» стоит статус «всегда цени и люби тех кто тебе дороги те кто к тебе хорошо относятся и те кто всегда помогут в трудную минуту» (орфография и пунктуация первоисточника сохранены).
Следком по Вологодской области 7 ноября сообщил о возбуждении уголовного дела. Сначала полицейские увезли из деревни Ольгу с детьми. Леонида арестовали на день позже: он, как вспоминает продавщица, до задержания заходил в магазин купить водки. Выглядел спокойным, а когда женщина спросила, что у них случилось, ответил: «Ай да чё, всё болтают, врут на нас».
Леонида потом встретили на улице деревенские мужики, рассказывает Анна:
— Они ему в глаза говорят, [мол] ты, скотина, тебе не стыдно? Мы бы тебя сейчас взяли, на цепь посадили, свинью. А он говорит: «А что, я только на ночь её сажу».
Местные жители в разговорах с нами признаются, что «люди в шоке», и гадают о причинах такой жестокости. Соседи думают, что родственники не отправляли Надежду на «социальные койки» (так сельчане называют места в больницах для людей, от которых отказались в семье) из-за её пенсии. Деньги перечислялись пенсионерке на карту, поэтому, предположительно, их забирала дочь. Односельчанам Ольга задолжала несколько десятков тысяч рублей: по словам сотрудницы почты Ксении и продавщицы в магазине, она часто брала в долг.
— Мне кажется, они её привязывали, потому что она бродила, спать не давала. Днём выспится, а ночью поползла, песни поёт, — предполагает фельдшер Ирина Трапезникова. — Она и в больнице [сейчас] лежит и песенки поёт.
Екатерина песен по ночам из соседской квартиры не слышала и считает, что на цепь бабушку посадили, чтобы та не мешала.
Узнавать такое о своих соседях «жутко», говорит сотрудница почты Ксения: «Человек ходил сюда, улыбался, а на самом деле дома у них такое происходило».
Бабаевский районный суд 11 ноября постановил оставить Ольгу и Леонида под арестом до 7 января 2026 года. Их обвинили в том, что они незаконно лишили пенсионерку свободы и истязали её «группой лиц по предварительному сговору». Ольга не отрицала, что приковывала мать. И хотя глава СК Александр Бастрыкин затребовал у подчинённых доклад о расследовании дела, некоторые жители боятся, что дело могут замять, чтобы в органах власти не «полетели головы».
Надежду госпитализировали в районную больницу в Бабаево. Минздрав Вологодской области заверил, что её здоровью ничего не угрожает. В больнице пенсионерку навестила глава Бабаевского округа Наталья Миронова и привезла одежду, тапки и памперсы.
По словам фельдшера Ирины, в больнице Надежда начала питаться и сидеть. Спустя несколько дней её перевели в психиатрическое отделение в Череповец.
Узнать о судьбе трёх младших дочерей Ольги и Леонида нам не удалось. Некоторые жители говорят, что после ареста родителей девочек положили в больницу, то же писали в комментариях районного паблика, добавив, что неравнодушные люди приносят детям вещи и что те «маму жалеют, любят, скучают». Особенно сельчане переживают из-за младшей дочки. Руководительница Пожарского дома культуры Татьяна Матвеева тоже жалеет девочку: «Она-то всё равно ещё мамин ребёнок. Какая бы ни была, она для неё мама».
На лестничной площадке в доме, где жила у дочери Надежда, так и стоят детская коляска, велосипед и самокат Горчаковых. Рядом — созданная Леонидом разноцветная фигурка жирафа на пеньке.
К нам подбегает большой тёмно-серый кот. После ареста Ольги и Леонида сотрудница почты Ксения и соседка Анна помогли пристроить их домашних животных, но кот прибегает с другого конца деревни домой. Он скребётся о входную дверь квартиры, жалобно мяукает и смотрит нам вслед.
