В мае 2025 года глава Башкортостана Радий Хабиров объявил о планах построить украинский историко-культурный центр — предположительно, в селе Золотоношка Стерлитамакского района. Некоторые Z-блогеры тогда возмутились, напомнив главе республики, что верховный главнокомандующий Владимир Путин называет русских и украинцев единым народом, а значит никаких украинских культурных центров в российской глубинке быть не должно. Сами жители Золотоношки считают таких недовольных дураками. Они, потомственные украинцы, гордятся тем, что хранят свою национальную культуру не хуже, чем в самой Украине — а в соцсетях отчитываются, как поддерживают «специальную военную операцию» и помогают фронту.
Деревянные стрелки-указатели смотрят в разные стороны: «Харьков», «Москва», «Киев», «Золотоноша». Фанерные хлопец в вышиванке и дивчина в венке и красных сапожках стоят возле печи с чугунками. Над ней надпись: «В традиціях живе душа народу». Чуть поодаль висит «Заповіт» Тараса Шевченко. Портреты украинского поэта здесь всюду: среди венков и лент, на вышивках, на казённом стенде с заголовком «Шевченко славимо в віках». Рядом другой стенд: «Год защитника Отечества». На нём указ, что 2025-й объявлен годом поддержки участников «СВО» и их семей, российский герб и плакат: «Ребята, вернитесь живыми!»
Так выглядит фойе дома культуры села Золотоношка — единственного в Башкортостане, где живут преимущественно украинцы. Они говорят на суржике, поют украинские песни, а на местном кладбище обелиск с эпитафией «Любив свій край» соседствует с украшенной российским флагом могилой солдата Олега Коваленко, погибшего в Украине.
Родная земля
В поезде Москва — Одесса было весело. Делегация жителей башкирского села Золотоношка ехала на родину предков. Украинские песни под баян не смолкали до ночи.
В пять утра путешественники вышли на станции посёлка Драбов в Золотоношском районе Черкасской области Украины. Несмотря на раннее время и ноябрьский холод, приезжих встречали хлебом-солью главы пяти сельсоветов. Несколько дней хозяева и гости вместе ездили по деревням, пили горилку, закусывали башкирским чак-чаком. В конце посадили цветы у памятника погибшим на войне. Там же гости набрали земли — посыпать её дома на могилы предков. Это был 2012 год.
Осенью 2025-го — тринадцать лет спустя — одна из участниц той поездки, библиотекарь и хранительница сельского музея украинской культуры Нина Черненко с гордостью показывает рушники и другие подарки, привезённые из Украины:
— Зайшла я там до Черненків. Они живут хуторком, улицей. Говорю: так и так, я Черненко из Башкирии. Они кажуть: мы знаем, родители рассказывали, что родичи уехали туда. Одна достала сорочку, корсет: хочу, чтоб были у вас в музее от черненковского рода.
Помимо экспонатов о визите на историческую родину в музее башкирской Золотоношки напоминает стенд с видами украинского города Золотоноша. В последние годы его регулярно обстреливают российские войска. «Этот городишко так часто трясёт неспроста, здесь находится крупная перевалочная база западных вооружений для ВСУ», — злорадствовала в декабре 2024 года газета «Аргументы и факты». Но на музейных снимках всё мирно и благополучно — храм с высокой маковкой, улицы, старинные дома.
«В Україні такого немає!»
История села Золотоношка началась в 1899 году. Тогда земля на Южном Урале стоила в три с лишним раза дешевле, чем в Украине. Предприимчивый военный Антон Черненко, служивший в Москве, убедил 27 семей из родного села Жерноклёвы взять кредит и переехать. Весной 1900 года они поселились на новом месте. Следом потянулись другие жители Полтавской губернии. Названия для деревень выбирали родные, украинские — Полтавка, Золотоношка.
Переселенцам было нелегко. Каждый пятый вернулся на родину. И всё же перед революцией в Уфимской губернии насчитывалось около 400 украинских деревень, белеющих мазанками с соломенными крышами.
В 1918 году в Золотоношке вспыхнуло восстание против советской власти. Священник отец Тимофей предал большевиков анафеме и благословил сельчан искать помощи у белочехов. Комиссар Золотоношского волостного совета Яков Гарбуз повесился от побоев и унижений. Его брат Антон, ребёнком переехавший сюда из Украины, прибыл с отрядом большевиков из Стерлитамака и подавил восстание.
Чехословацкий корпус — добровольческое воинское формирование, которое воевало в Первой мировой войне в составе Русской армии. Революция застала его в глубине страны, куда он был отправлен на формирование. Постепенно корпус оказался втянутым в Гражданскую войну. Последние легионеры вернулись в Чехословакию лишь в ноябре 1920 года.
Отца Тимофея расстреляли. Сам Гарбуз в 1922 году уехал в Украину, где стал профессором и преподавателем Харьковского механико-машиностроительного института. В 1933 году он был осуждён на пять лет лагерей за участие в «украинской военной организации», в 1937 году — расстрелян в знаменитом теперь карельском урочище Сандармох. Всего, по данным проекта «Открытый список», было репрессировано как минимум 32 жителя Золотоношки.
В 1920-х украинцы уезжали с башкирских земель на родину, спасаясь от голода. А десятью годами позже беженцы потянулись в обратном направлении — в Украину пришёл Голодомор.
В Великой Отечественной погибло 185 сельчан — около 12% от общего числа жителей Золотоношки. В позднесоветское время в селе процветал богатый колхоз имени Тараса Шевченко. И все эти годы здесь продолжали соблюдать украинские традиции. Нина Черненко вспоминает, как перед свадьбой обходила в венке село, клала в хатах на стол хлеб и приглашала на праздник: «Просив батько, просила мати. I я вас прошу прийти до нас».
Подъём национально-культурного движения украинцев Южного Урала после распада СССР стал, по мнению историка Дениса Черниенко, «одним из самых ранних и активных в стране», причём в Башкортостане с 1993 года, по его оценке, сложилась «наиболее развитая в России система национального украинского образования». С 1992 по 2010 годы в республике состоялось шесть съездов украинцев, в 1990-х издавалась газета «Криниця», на республиканском радио выходила украиноязычная передача «Обрій». До 2010 года украинский язык преподавался в уфимском филиале МГГУ. Ему обучали и в трёх сельских школах, в том числе, конечно, в Золотоношке.
В 2000-х село снова стало образцово-показательным. Сюда привозили иностранцев — демонстрировать, как живут и хранят обычаи украинцы в России. В 2007 году посол Украины Олег Дёмин, по словам Нины Черненко, восхищался местной народной культурой: «В Україні такого немає!» Лучшую сохранность украинского фольклора на Южном Урале подтверждали и учёные. Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств Кнута Воллебека в 2009 году сельчане учили пить самогонку. Его впечатлило, что українську мову в Золотоношке изучают все школьники, причём башкирка Лилия Хуснутдинова заняла призовое место на международном конкурсе знатоков этого языка.
Нынешним благополучием село во многом обязано влиятельному семейству Кийко. При их содействии сюда наведываются важные чиновники вплоть до главы Башкортостана, появилась новая церковь взамен снесённой большевиками, вышла книга о Золотоношке. Илья Кийко в советское время служил в дальневосточной контрразведке, его сын Юрий руководит офтальмологическим центром московской горбольницы имени Иноземцева, а внук Михаил был заместителем директора Федеральной службы по обороту за контролем наркотиков. В 2016 году его супруга Светлана, по данным журнала Forbes, вошла в пятёрку богатейших жён российских чиновников. Потом и сам Михаил ушёл в бизнес и возглавлял крупные промышленные группы — такие, как «Объединённая зерновая компания» и «Аэромакс», занимающийся выпуском гражданских дронов. На фотографиях в книге о Золотоношке он позирует с Владимиром Путиным, Дмитрием Медведевым и патриархом Кириллом.
Украинский в сельской школе преподают и после начала войны. Между собой жители Золотоношки говорят на суржике.
— Мои сваты в Харькове так же разговаривают, — поясняет Нина Черненко. — А вот в Львовской области там уж не поймёшь.
Нине 69 лет, но выглядит она моложе, в движениях чувствуется бодрость. После распада СССР Черненко работала в библиотеке и в то же время держала десятки гусей и поросят, чтобы прокормить семью. Уходить на пенсию она не хочет — боится, что без неё о сельском музее некому будет заботиться.
Золотоношка, по словам Нины, стареет и вымирает. В прошлом году в школе было 34 ученика, в этом — вдвое меньше. Дети библиотекарши уехали, как и многие представители молодёжи. Нина пытается учить родному языку живущего в Питере внука, но это непросто:
— Я ему: «Ты украинец, балакай». А дочь говорит: «Мам, не учи его, в садике смеются». Дети ж не понимают, что есть трошки другой язык. Ну ладно, а всё равно вы Черненко, и должны это знать.
Край богатый, да несчастливый
Уже после начала войны, в мае 2022 года, в библиотеке Золотоношки проводились республиканские Шевченковские чтения. Сейчас здесь размещена полка с новенькими книгами об «СВО». Сельчане отправляют на фронт коробки с продуктами: чай, сухари, сало. Но с пришлыми теперь общаются с опаской — как бы чего не вышло.
— В Уфе на мероприятии нас спросили: «Вы кто?» — рассказывает Нина. — Мы ответили: «Украинцы» — «А мы же с вами воюем!» — «Ну, вы не с нами воюете. Дураки вы».
В большой книге о Золотоношке, изданной на средства семьи Кийко, последний раздел посвящён «героям специальной военной операции».
— Этот погиб. Этот в Москве в госпитале. Этот воюет. Этот погиб. Много из такого маленького села, — вздыхает Нина, рассматривая портреты.
Всего в разделе 15 фотографий воевавших в Украине земляков. Трое уже погибли, один пропал без вести, двое потеряли ноги. Мобилизовали только двух — и оба в тот момент жили не в Золотоношке. Остальные ушли на фронт добровольно.
Нина отчитывается в соцсетях о гостях музея из других городов и сёл. Его посещают, в основном, представители разных родов украинцев: «Им так приятно, когда они бачать, що родственники тут есть. Некоторые даже целуют фотографии».
В музее собрано около десятка генеалогических древ уроженцев села. На ветвях самого большого записаны имена 3023 человек. Составляли его почти двадцать лет.
Черненко показывает гостям список глав семей первых переселенцев, фотографию 1936 года, на которой делегация золотоношкинских передовиков позирует со Сталиным, стенд «Историческая справка» с трафаретной надписью «Украина, моя Украина, край богатый, да несчастливый». Рассказывает и об Антоне Гарбузе, и об убитом по его приказу отце Тимофее. Про обоих здесь принято говорить в позитивном ключе.
— Семён Иванович, основатель музея, советовал: «Нина, тут надо быть осторожным. В селе потомки живут», — поясняет Черненко. — Вся эта история до сих пор, получается, живая здесь.
О делах нынешних золотоношцы высказываются так же осторожно. Во время строительства часовни Архистратига Божьего Михаила писали, что она посвящена памяти воинов СВО. Но в итоге остановились на нейтральной формулировке — «в честь воинов, принимавших участие в вооружённых конфликтах».
Часовню освятили 31 мая 2025 года. В тот же день торжественно открыли мемориал защитникам Родины, реконструированный по инициативе Михаила Кийко. На церемонии присутствовали глава республики Радий Хабиров, верховный муфтий России Талгат Таджуддин и митрополит Уфимский и Башкортостанский Никон.
На открытии мемориала участник войны в Украине с позывным «Злой» сказал, что гордится тем, что он потомок своих предков, воевавших против нацизма. Руководительница ансамбля «Зоряний світ» Зинаида Корюгина сообщила, что в селе сохраняют украинскую песенную культуру и стараются передать это наследие детям и внукам, чтобы они помнили свои корни. А Радий Хабиров заявил, что правительство республики ищет место для украинского культурного центра, и он, скорее всего, будет построен в Золотоношке: «Потому что вот, несмотря ни на что, традиции, обычаи сохраняют украинцы. Какие красивые песни, костюмы сохраняют. Наша задача — всё это поддержать, хранить мир, дружбу, согласие».
Одна счастливая деревня
«Степановка — это был островок абсолютного детского счастья. Представьте: лето, тепло, жара, босиком. Украинские песни поют. Мы катались на велосипеде, купались, телят пасли. Но особенно запомнился сенокос. Мы тоже помогали — дедушка нам сделал маленькие грабельки. Потом высушенное сено везли на тракторах во дворы. Самый счастливый момент был, когда дедушка — такой большой, сильный — сажал нас на воз с сеном. Сам за рулём, на тракторе. Воз огромный. Такие маленькие людишки внизу. А ты сидишь сверху и всё, всё видишь. Поля, луга. Всю Степановку, всю округу».
Так вспоминает детство работница медцентра из Степановки Оксана Хаар. Её дед писал о здешних краях просто, но не менее поэтично:
«Степановок много на карте России,
Степановки разные есть.
Для нас это Родина. Это Россия.
Частичка Украины здесь…»
Степановка — небольшое село между Уфой и Стерлитамаком. Его основали в 1888 году крестьяне из Сумского уезда, назвав в честь родного села. До сих пор тут около 40% жителей — украинцы.
Для детей отдых в Степановке был счастьем, однако жизнь Евгения Тихановского, деда Оксаны — того самого, что мастерил детям грабельки и писал стихи — была непростой. В 1937 году, когда Евгению было девять лет, его деда расстреляли, а отца приговорили к десяти годам в лагерях, из которых тот уже не вернулся.
— Всю жизнь он жил с тем, что он сын врага. Всю жизнь давал отпор, — вспоминает Галина Савельева, дочь Евгения и мать Оксаны. — Он хотел получить уголовные дела. Писал в архивы, в КГБ, в прокуратуру, но тщетно.
Уже после смерти Евгения Тихановского Оксана с матерью решили исполнить его мечту и найти корни семьи, утраченные в эпоху террора. Так же, как жители Золотоношки, они построили и повесили в сельском ДК своё родовое древо, восходящее к польскому шляхтичу начала XVII века Максиму Цехановскому. Удалось получить и доступ к архивам ФСБ.
— Посадили меня в комнату без окон, — вспоминает Галина. — Дверь закрыли на ключ. Читайте. Но почти каждая страница была наполовину закрыта.
Савельева перебирает копии дел отца и деда, выданных силовиками. Белеют пятна с закрытыми именами, на наклеенных поверх текста крупных, в пол-листа, кусках бумаги — грозные надписи: «Не просматривать!!!» «Вскрывать строго запрещено!!!» И всюду — карандашная приписка рукой Галины: «Доносы».
Читать ей было больно до слёз. Но потом пришло облегчение. Она поняла и приняла судьбу погибших родственников — а заодно и собственную. Не раз и не два, когда речь заходит о делах современных, Савельева многозначительно повторяет: «37-й никто не отменял».
Непонятная война
— Мы думали, с каждым годом всё лучше будет. А наши внуки будут вообще жить в каком-то… Мы не называли это коммунизмом, — вздыхает Галина. — Просто в царстве каком-то счастливом. И вот, деревни вымерли.
Как и Золотоношка, Степановка не выглядит разрушенной или запущенной. На зелёных пригорках пасутся гуси и бычки, в огороде машет целлофановыми пакетами пугало, а просторы прекрасны так же, как в детстве Оксаны. Но только с 2002 по 2010 год население тут сократилось на 30%, до 381 человека. Украинский здесь больше не учат, да и сама школа на грани закрытия.
— В наше время в селе учились по триста с лишним детей, теперь в первый класс некому идти, — рассказывает Галина. — Колхоза нет, производства нет. Молодёжь уезжает в города или на севера. Или на войну.
По словам Галины и её мужа, пятеро жителей Степановки уже погибли в Украине. Мобилизация их не затронула, все заключили контракты:
— Жизненные условия заставили. А некоторые ушли немножко под давлением. Задолженность по алиментам, или какие-то проступки совершили. Некоторые ребята остались в армии [после срочной службы].
На вопрос, ушёл ли кто-то воевать ради идеи — «бить нацистов» — супруги отвечают категорично: «Нет».
Раньше Галина ездила в гости к родственникам в Сумскую область. Теперь ту, украинскую Степановку регулярно атакуют российские дроны. Как и бомбёжки Золотоноши, это объясняют тем, что в селе находится военно-логистический пункт.
Встревоженные жители российской Степановки звонят родственникам — и нередко натыкаются на оскорбления: «Вы москали, убийцы…» Галина объясняет это «промыванием мозгов» со стороны украинской пропаганды.
Мнения о войне в селе разделились. Спорят жарко, порой чуть не до внутрисемейных драк. Единственное, в чём сходятся все — в желании, чтобы скорее прекратили стрелять.
— Мира такого и дружбы такой, может, и не будет, — рассуждает Галина. — Не было бы смертей. Ведь и там люди, и здесь. Это непонятная война. Хочется, чтобы она скорее кончилась.
По словам Галины, украинцев в Башкортостане не притесняют. Никто не мешает говорить рідною мовою. На районном празднике Сабантуй по-прежнему ставят украинскую хату. Да, есть намёки, но они начались задолго до войны, во время третьего срока Путина:
— Нам давали понять, что обстановка немножечко не та, и лучше бы украинскую песню заменить на русскую, а украинский костюм — на русский. Но мы старались не поддаваться. Может, реже стали песни петь украинские, но запрета как такового нет.
В Башкортостане действительно не штрафуют за украинские песни, как в других регионах. Но численность украинцев в республике начала резко падать ещё до войны. В 2002 году, по результатам переписи, их было 55 тысяч, в 2010 году — 40 тысяч, в 2021-м — менее 15 тысяч. Оставшиеся постепенно ассимилируются. В 1989-м родным языком украинский называли 41% местных украинцев, а в 2010 г. — лишь 20%.
Руководитель республиканского национально-культурного центра украинцев «Кобзарь» Виталий Козленко уверяет, что никогда не чувствовал в Башкортостане «какого-либо притеснения или неуважения по национальному признаку». И всё же в последние годы об этом центре почти не слышно. Республиканские медиа утверждают, что «Кобзарь» регулярно организует Шевченковский праздник для школьников и молодёжный фестиваль «Червона калина», однако информация об их проведении в последние годы в интернете отсутствует, да и сайт самого «Кобзаря» существует только в веб-архиве, не обновлявшемся с 2019 года. Постоянного помещения в Доме дружбы у центра больше нет, в самом Доме говорят, что украинцы иногда приезжают на мероприятия. На запрос «Новой вкладки» центр «Кобзарь» не ответил.
Последние упоминания об украинской воскресной школе имени Шевченко в Уфе датируются 2017 годом. Теперь на здании школы № 9, в котором она располагалась, висит мемориальная доска выпускнику, погибшему на войне в Украине. В списках школьных кружков нет изучения украинского языка, зато есть рукопашный бой и военное дело. Педагоги другой украинской воскресной школы под названием «Злагода-Согласие» плетут маскировочные сети для фронта и «по личной инициативе перечисляют свои денежные средства на нужды СВО».
