«Он дурачок, он калека — его берут в скоморохи»

Уже второй год в Госдуме обсуждают возможность запрета треш-стримов — эфиров, на которых стримеры издеваются над людьми за донаты, — но с начала года эта инициатива заглохла, и никто так ничего и не запретил. Возможно, потому, что в этой истории много сложностей: непонятно даже, кого считать жертвами треш-стримов и как с точки зрения УК расценивать издевательства над ними, если зачастую они сами считают всё происходящее личным выбором.

Чтобы разобраться в этом, журналист «Новой вкладки» Иван Козлов погрузился в пучины «нижнего интернета», изучил контент, построенный на насилии и унижении человеческого достоинства, вкратце воссоздал историю треш-стриминга в России и попытался понять, как и почему в садистские стримы втягиваются люди с ментальной инвалидностью — самые уязвимые, внушаемые и потому любимые стримерами персонажи.

Одна из героинь этого текста сказала мне: «Есть один человек — абсолютный фрик, у него шизофрения. Ходи за ним, снимай — и контент взлетит. Таких людей можно просто на улице увидеть. Я уже смотрю на таких и думаю: вот этот побил бы все рекорды, если бы я снимала треш-стримы. Но мне это не пришло в голову, а кому-то пришло».

Для этого материала я изучил, наверное, добрую сотню стримов и нарезок, но и до работы над текстом иногда смотрел их просто так — чтобы быть в курсе. Однажды я наткнулся на ролик, в котором стример спаивал бездомного каким-то шмурдяком, а затем подначивал его съесть то ли суперострый перец, то ли что-то подобное.

Это происходило за гаражами, которые я узнал: они примыкали ко двору, в котором мы много лет тусовались с другом и пили портвейн на лавке. В том же году один из жителей дома, окна которого выходят в этот двор, стал стрелять из ружья в сторону детского сада. Его задержали и, кажется, закрыли в лечебнице.

Если бы это всё происходило в романе Стивена Кинга, он бы непременно написал, что в пермском дворе поселилось зло (как это постоянно случается в его вымышленном городке Дерри). Конечно, стрелять из окна по детскому саду — не то же самое, что заставлять пьяницу сожрать перец, но я даже не знаю, какая из историй меня тогда поразила больше. То, что вокруг живут люди на грани нервного срыва, я знал всегда, а вот треш-стримы воспринимал опосредованно, как какую-то причудливую дрянь из интернета. Но они оказались гораздо ближе, чем я мог предположить.

И я дополнительно убедился в этом, когда стал писать текст. Его главные герои почти неизвестны в медиа, но я вполне мог бы быть с ними знаком, поскольку люди с психическими особенностями и организации, которые для них работают, часто попадают в моё поле зрения. И, чисто теоретически, каждый из них может оказаться «звездой стримов». Но начать историю всё же логично с тех, кто уже и так более-менее известен.

Ниже нижнего

18 апреля стало окончательно ясно, что Миша Катарсис отсидит весь срок: суд не стал смягчать приговор. В конце 2023 года его приговорили к трём годам колонии общего режима.

Миша Катарсис (Михаил Королёв) — 24-летний стример, крепкий татуированный парень, которого в Сети называют «самым конченым стримером нижнего Ютуба». Он и правда отличается от многих других стримеров — как минимум тем, что не жалеет себя: на стримах он обмазывается зелёнкой и другими субстанциями, наносит себе порезы и повреждения и напивается до полной потери контроля. Но его жертвам достаётся несоизмеримо больше.

В марте 2022 года Катарсис пригласил в дом в посёлке Навля под Брянском Владимира Спирина и Андрея Черниговского (последний идентифицирует себя как девушку, точнее, «кошкодевочку» — Олисию Кэт). Оба гостя были людьми с психическими расстройствами: Спирин — выпускник коррекционной школы и воспитанник Гайского дома-интерната, у Черниговского — расстройство личности.

Почти две недели Катарсис избивал обоих, унижал и насиловал: бил кулаками и ногами, заливал суперклеем и перцовым баллончиком, вырывал волосы, насильно спаивал, угрожал выжечь глаза, за донаты подписчиков делал татуировки на лице Вовы, а как минимум однажды помочился на него. И Вова, и Олисия постоянно вынуждены были повторять, что «делают всё добровольно» и что «это актёрская игра», но по факту они не могли даже покинуть дом: Катарсис забрал у них паспорта, а дверь запирал на ключ.

Всё это происходило в доме, из которого ранее стримили Шкилла и Аркадэ (Иван Филатов и Аркадий Стариков). Дом освободился после того, как обоих отправили в колонию — правда, не за издевательства над жертвами, а за распространение порно. После этого дом занял Катарсис — «ставленник» Шкиллы, во многом превзошедший его в жестокости.

В конце концов и Вове, и Олисии удалось бежать. «Кошкодевочка», которая освободилась первой, подробно рассказывала об этом корреспондентам Рен-ТВ: она выбралась через окно и на попутках доехала до города, где сразу пошла в полицию. Позже дом покинул и Спирин.

И Олисия, и Вова проигнорировали мои сообщения. Люди, близко знакомые с последним, говорят, что он всё ещё не пережил травму и избегает воспоминаний о прошлом. Олисия (которая и до этого случая была хорошо известна в «нижнем интернете» и на имиджбордах) продолжает заниматься примерно тем же, но хотя бы не в заточении.

Вова Спирин удалил все татуировки с лица и нашёл работу. На днях он выложил видео, на котором сидит за кассой магазина «Магнит».

Иногда Вова отслеживает публикации о себе. «Я изменился! — пишет он в комментариях к посвящённым ему текстам. — Это всё в прошлом!»

Но это не совсем правда. Он продолжает участвовать в стримах — в отличие от условий, в которых Вова теперь находится, сам их контент почти не изменился. Одно из новых видео с ним появилось в начале мая — на нём Вову, который только что участвовал в стриме, грузят в скорую в абсолютно неадекватном состоянии. Он орёт и упирается.

«Главный раб» и другие

Треш-стримы — это прямые эфиры, на которых ведущие создают шок-контент, издеваясь или сами над собой, или над приглашёнными участниками: избивают их, убеждают или заставляют силой совершать унизительные и часто опасные действия, уничтожают психологически. Делается это за деньги: стримы смотрят зрители, у которых есть возможность влиять на происходящее. За донаты, сумма которых иногда достигает десятков тысяч рублей, они могут раздавать участникам стримов задания.

Но это всё теория, проще показать на примерах. В последнее время о треш-стримах много пишут и говорят: ещё в прошлом году против них ополчилась младшая Мизулина, в январе этого года Вячеслав Володин пообещал в приоритетном порядке рассмотреть законы об их запрете, а уже через две недели законопроекты приняли в первом чтении. С тех пор дело не продвинулось, но интерес СМИ к этой теме по умолчанию обеспечен, так что со временем сложился «классический» перечень сюжетов, героев и происшествий, рассказы о которых кочуют из материала в материал.

Так, титул «главного раба треш-стримеров» с лёгкой руки самиздата «Батенька, да вы трансформер» закрепился за Валентином «Депутатом» Ганичевым. Он отметился у многих известных стримеров, а в том самом доме в Брянской области и вовсе получил временную прописку. Шкилла и Аркадэ живьём закапывали его в могилу, поливали его мочой, плевали в него и избивали. Впервые Ганичев — безработный мужчина с диагнозом «гидроцефалия» — появился на канале Tupa Splash, созданном одним из первых российских треш-стримеров Владом «Демоном» Пекониди. Анонимные историки проекта рассказывают, что Пекониди, несостоявшийся педагог по вокалу, в 2017 году придумал зарабатывать на трансляции трешовых пьянок с участием разных персонажей — многие из них знакомились на этих трансляциях и позднее образовали целое сообщество, известное теперь как Tupa Splash. Со мной Пекониди разговаривать не стал — сказал, что я его с кем-то перепутал.

В последний раз Ганичев засветился в СМИ в прошлом году: на одном из стримов он за донат выкрикивал лозунги в поддержку Украины, после чего его тут же нашли полицейские и традиционно заставили извиниться на камеру.

В аналогичную историю недавно попал ещё один выходец из Tupa Splash — Владимир «Почта» Самоволькин, алкоголик и маргинал. Участие в треш-стримах довело его до госпитализации, после которой он попытался завязать, однако довольно быстро вернулся к прежней жизни.

А ещё был (и есть) Андрей «Mellstroy» Бурим, который в прямом эфире избил свою подругу Алёну Ефремову и был приговорён к шести месяцам исправительных работ; Станислав «Reeflay» Решетняк, который на стриме избил Валентину Григорьеву, выкинул её на мороз, где она умерла, и уехал в колонию строгого режима на шесть лет; Герман Ягодка, на камеру обоссавший ветерана труда; Андрей «Гобзавр» Яшин, регулярно избивавший и унижавший свою мать Людмилу «Людмурика» (про них есть исчерпывающая документалка); популярный герой стримов Евгений «Маэстро Рыба» Дмитерко, который по заданию другого участника распылил перцовый баллончик в лицо случайной прохожей с инвалидностью и сел в колонию на три года.

На самом деле «хрестоматийных» примеров ещё полно, но уже по этим видно, что в основном гостями, а затем и жертвами стримеров оказываются люди незащищённые — как минимум доверчивые и испытывающие проблемы с социализацией, а чаще всего — маргиналы, алкоголики или же с ментальными особенностями. Многие такие случаи в поле зрения СМИ не попадают: тем, кто не знаком с треш-стримами, до них особо нет дела, аудитория этих специфических каналов относительно невелика и редко достигает сотен тысяч подписчиков, а в последнее время эти проекты всё чаще уходят в закрытый режим, чтобы избежать ненужного внимания. Например, я не нашёл ни одной обстоятельной публикации, посвящённой каналу «Ниже дна». Значит, пусть о нём будет эта публикация.

Реалити-шоу «Дом»

Таня Щербакова и Олег Кравченко — друзья и партнёры, на вид каждому из них за сорок, и особо примечательными их не назовёшь: такие типажи можно встретить в любом провинциальном дворе. По их виду можно предположить, что оба злоупотребляют водкой или ещё чем спиртосодержащим — вот, пожалуй, и всё. Разве что Тане, в отличие от Олега, свойствен артистизм, а небольшой дефект речи и странное интонирование в каком-то смысле добавляют ей шарма.

Сейчас Таня и Олег живут в частном доме где-то за пределами Москвы. Хотя «частный дом» — это сильно сказано. Место их обитания скорее похоже на свалку, организованную в четырёх стенах какой-то постройки. В одном из углов подвешена камера, которая круглосуточно транслирует всё происходящее. В частности то, как Таня и Олег регулярно напиваются, бьют и насилуют друг друга или позволяют это делать гостям, которых организаторы стримов приглашают в дом. В такой же ситуации могли оказаться Миша Морозов и Света Хромова, но они вовремя соскочили.

Все четверо упомянутых героев — люди с ментальными особенностями. При этом они не нуждаются в опекунах и вполне дееспособны. Таня и Олег, например, долгое время спокойно жили в Лианозове. А потом их каким-то образом нашёл Вазген.

Вазген — это, скорее всего, псевдоним (наряду с Вячеславом Таболиным, Игорем Громовым и другими именами, которыми он периодически представляется). Именно он администрирует канал под названием «Ниже дна», главными героями которого Таня и Олег стали несколько лет назад. Мишу и Свету (у них обоих лёгкая умственная отсталость) они тоже пытались втянуть в свои съёмки.

Миша от разговора отказался, а со Светой мы встретились в фойе Центра московского долголетия, где она репетировала спектакль, в котором должна была играть лису. Света — девушка лет тридцати с лишним, сразу переходящая со всеми на «ты», открытая и улыбчивая, так что в ней проще заподозрить не умственную отсталость, а просто крайнюю наивность. Она живёт в Москве, рисует, плетёт из бисера и занимается в театральной студии.

— С Таней я познакомилась в каком-то клубе, где были спортивные соревнования, а с Олегом в похожих обстоятельствах, — рассказывает она. — Потом встретились вместе и общались, а теперь не видимся и не общаемся, и слава богу.

Однажды Таня и Олег предложили Мише и Свете сниматься. Те не поняли, в чём конкретно, но согласились. Вазген отвёл всех четверых в «Макдоналдс», где Мише со Светой постоянно подливали водку в колу, а Таня и Олег пытались их разговорить. Изначально все ролики на YouTube-канале «Ниже дна» примерно такими и были. Два человека с «менталкой» под руководством Вазгена ходили по Москве, учиняли разные относительно безобидные выходки, напивались, вели абсурдные диалоги и выполняли задания донатеров. Позже всё стало менее лайтово.

Посиделки в «Макдоналдсе» транслировались на стриме, и зрители с восторгом приняли новых героев: те показались им смешнее и занимательнее, чем привычные Таня и Олег. Сами новые герои не почувствовали никакого подвоха. Через некоторое время Вазген пригласил их на какую-то дачу и показал её фотографии. Свете не понравилось, что там слишком грязно, и они с Мишей решили не ехать.

Уже впоследствии они осознали, насколько правы были в своём решении, и разорвали с Таней и Олегом все связи. На собрании организации «Феникс» для людей с инвалидностью, в работе которой они участвовали, её руководительница Ольга Ермилина показала всем фрагменты стрима и с выражением зачитала комментарии зрителей, которые Миша и Света раньше не видели, — по большей части глумливые и оскорбительные. Света плакала, это возымело эффект.

Именно благодаря активности Ольги Ермилиной деятельность «Ниже дна» стала относительно широко обсуждаться.

Самый добрый русский из всех русских

Ольга — инвалид третьей группы. В 2006 году она поняла, что человеку с инвалидностью некуда пойти хотя бы просто для того, чтоб с кем-то познакомиться, поэтому она решила создать такое место сама. В то время Ольга работала в соцзащите — у неё был какой-никакой админресурс и база контактов, так что она без труда создала в Марьиной Роще клуб шаговой доступности. С тех пор — уже 18 лет — она занимается общественной работой в сфере инклюзии. Клуб с тех пор превратился в АНО «Феникс», а из его названия исчезло слово «молодёжный» — многие его участники росли и взрослели вместе с ним, занимаясь театральными постановками, туризмом, арт-терапией, боксом и много чем ещё, вплоть до простых совместных выездов на шашлыки.

Костяк «Феникса» — 25 человек, но за эти годы через него прошло больше тысячи людей с инвалидностью. До середины десятых никто ни в «Фениксе», ни в других подобных организациях не сталкивался с нездоровым вниманием блогеров, но затем всё стало меняться.

— Я помню первый похожий случай, — говорит Ольга, — там на видео снимали очень своеобразного мальчика и его «перформансы». Он ходил не к нам в «Феникс», а к моим коллегам из Северного Медведкова, но мы особо не разделялись, так что я там со всеми была знакома, с ним тоже. Потом появился фильм, который смонтировали из проявлений болезни этого человека. А его герою ничего даже не перепало.

«Мальчика», о котором говорит Ольга, звали Сергий Астахов — теперь он буквально мировая знаменитость. Астахов, инвалид второй группы с особенностями развития, называл себя православным, патриотом и гомосексуалом, а в своих роликах он мог, например, станцевать перед камерой в одних семейных трусах, засунув в них флаг России.

Фильмов о нём сняли целых два. Один — «Дуракам здесь не место» — в 2015 году представил художник-акционист и продюсер запрещённого в РФ андеграундного фильма «Зелёный слоник» Олег Мавроматти, а другой — «Моё новое православное видео» — принадлежит авторству украинского художника и арт-критика Анатолия «Дадакиндера» Ульянова. В основу обоих проектов легли нарезки из записей Сергия. Ульянов успел чуть раньше, но Мавроматти постарался лучше: он сделал полуторачасовую экспериментальную документалку, разбавив видео Астахова кадрами самоубийств и катастроф, смонтированными задом наперёд.

Астахов скончался в 2017 году в возрасте 32 лет. Дадакиндер написал о нём некролог:

«Вот это да — умер Астахов Сергий, человек, инвалид, кумир, звезда, гений, автор и православный деятель; самый добрый русский из всех русских, которые когда-либо случались на Руси; автор бессмертной истины „шашлык — это царь леса“. Как и полагается человеку, очарованному жизнью, Астахов умер от сердечного приступа».

Астахов всегда снимал себя сам и по своей инициативе, поэтому его творчество имело мало общего с треш-стримами. Но именно на его примере люди с инвалидностью впервые ощутили на себе новую форму нездорового внимания. Сейчас, спустя годы, Ольга вслед за многими кинокритиками оценивает фильмы Мавроматти и Дадакиндера не слишком категорично, но только потому, что всё, последовавшее за ними, было намного хуже. «Там хоть какой-то художественный смысл был, да и человека увековечили», — говорит она.

В следующий раз она столкнулась с чем-то подобным пару лет назад. К ней в «Феникс» ходили муж и жена — Николай и Елена Морозовы. У Елены была энцефалопатия и инвалидность второй группы, а Николай её просто сопровождал. В начале двадцатых они придумали собственный YouTube-проект — канал под названием «Платочек», благодаря которому вскоре стали популярными персонажами. В своих роликах и на стримах они занимаются обычными делами, рассказывают о своей жизни и даже ведут просветительские лекции, но любят их не только за это: «мемность» обеспечивается в том числе за счёт специфических особенностей речи и поведения Елены.

— Я считаю, что это тоже треш в некотором смысле, — говорит Ольга, — и с Николая я ответственность не слагаю. Елена не понимает, что их выставляют в своеобразном свете, а Николай понимает и считает, что это нормально.

Николай не просто так считает, но и отстаивает свою точку зрения — он стал одним из главных публичных оппонентов Ермилиной.

Для всех горбатых, калечных и увечных

Елена и Николай познакомились в 2012 году на стоянке во время Крестного хода. Подружились, а затем «проапгрейдили дружбу в любовь». Елена, которая тогда жила в Магадане, переехала к Николаю в Москву, и оба начали искать себя: Николай перебивался фотографией и текстами, а вместе они стали ввязываться в разные творческие проекты, открытые для участия. В процессе они наткнулись на «Феникс» и некоторое время походили в театральный кружок, но Николаю хотелось большего:

— Ну там просто стоишь на сцене, двадцать бабушек скучающих на тебя посмотрят — и всё. Перспектив никаких.

В итоге они ушли в YouTube. Поначалу снимали ролики про проблемы семьи, про одиночество и про взаимоотношения. Их никто особо не смотрел, а вот вирусные видео, с оговорками или забавными фразами Елены, активно набирали просмотры. Поняв это, они сняли первую постановку: как будто Елена пошла погладить утёнка и упала в озеро. Постепенно примерно из этого и стал состоять весь контент: смешные сценки чередовались с серьёзными стримами, где муж и жена отвечали на богословские вопросы.

Ни тогда, ни сейчас это не приносило им почти никаких денег: донаты мизерные, пенсия у Елены маленькая, а у Николая трудности с поисками работы: его услуги по видеомонтажу и по работе в «1С» почти не пользуются спросом. Поэтому оба признают, что сильно нуждаются в средствах. «Даже на еду не особо хватает, а мне ещё лекарства нужны дорогие», — говорит Елена. «Сейчас наша работа — это поиск работы», — шутит Николай.

Но они никогда и не возлагали на ролики и стримы особых надежд в плане дохода. Во-первых, обоим была важна просветительская работа: и у Елены, и у Николая богословское образование, поэтому они с удовольствием записывают ролики церковно-политической тематики — кстати, довольно прогрессивные. Супруги, например, с большим уважением отзываются об Алексее Уминском, постоянно критикуют Андрея Ткачёва, пытаются примирить религию с наукой и избегают провокационных вопросов о войне.

А во-вторых, Николай уверен, что запись роликов и ведение стримов — отличный способ социальной реабилитации для Елены, а к людям с инвалидностью следует абсолютно во всех отношениях относиться так же, как к людям без неё, поэтому и для тех из них, кого вовлекают в треш-стримы, Николай и Елена никаких скидок не делают. Касается это и канала «Ниже дна», на который они иногда заходят из любопытства.

— Таня очень креативная, — говорит Николай, — но это не наш стиль, нам нравится по-другому кривляться.

— Коля всегда чувствует, как бы никого не обидеть и никого не задеть — ни зрителей, ни тех, с кем он работает, — говорит Елена, — так что «Камеди-клаб» у нас есть, а треша нет.

Оба признают, что комментаторы и у них, и у треш-стримеров примерно одинаковые: и тех и других в комментариях одинаково обзывают фриками и сумасшедшими.

— Но блогер — это артист на сцене, — говорят они хором. — Бывает трагический артист, бывает комический, — продолжает Николай. — Наши конфликты с Ермилиной к этому и сводились. Вот вы [Ольга] говорите, что треш-стримы — это плохо. А что вы предлагаете артистам? Аудиторию таких же «инклюзивщиков» или бабушек, которые пришли поскучать? А здесь [в интернете] у них аудитория — сотни самых разных людей, да ещё помогают им материально.

— Такие артисты на стримах для зрителей выступают, а между стримами, вполне возможно, даже за своих зрителей молятся, — назидательно говорит Елена.

Николай уверен, что всерьёз трешем на YouTube никто не занимается, а случаи драк или избиений на стримах он считает постановкой.

— В «Ниже дна» видно, что постановка, видно, что люди развлекаются, — считает он. — А что касается ментальных инвалидов, так это, опять же, древняя традиция. Вот он дурачок, он калека — его берут в скоморохи, и он делает замечательную карьеру. Работать не может, но на сцене выступает, а потом глядишь — у него уже бизнес какой-то, он уже уважаемый. Были разные цирки уродов, куда брали разных горбатых, калечных и увечных, но пришли умные христианские моралисты, сказали, что это плохо, — и те артисты, которые там выступали, потом умерли в нищете.

— Жалко! — успевает вставить Елена.

— Театр вообще жесток, — продолжает Николай, — но интернет даёт больше возможностей. Это именно актёрская деятельность. «Что-то унизительное» — это же про преодоление себя. Поцеловаться с незнакомым человеком. Сесть на пол. Водой облиться. Они там в «Ниже дна» изображают алкоголиков, и после этого Татьяне выйти на сцену и исполнить что-то серьёзное будет проще. Это даже видно — как человек совершенствуется, насколько лучше она держится в кадре. И в Олеге тоже виден прогресс.

С Таней и Олегом Николай и Елена знакомы: однажды они засветились в одной из трансляций. Тем не менее, когда Елена начинает рассуждать о том, что на призывы «Ниже дна» поучаствовать в съёмках можно было бы придумать какую-нибудь коллаборацию, Николай эти рассуждения решительно пресекает: «Нет. Нет-нет. Они другие».

«Пошли на хуй, заебали всех!»

У меня в сохранёнках — несколько десятков коротких видео, которые скинула мне одна из собеседниц, раздобывшая их у бывших участников закрытых чатов «Ниже дна». Я не могу поддержать Николая и сказать, что на них Таня совершенствуется, учится держаться в кадре и готовится к большой сцене. Преодолевает себя — да, возможно.

Она точно преодолевает себя, когда Олег садится задницей ей на лицо. «Давай ещё, ещё пониже, Олег. Ещё чуть ниже», — требует оператор за кадром. «Ну всё, достаточно», — говорит Таня спустя пару секунд. «Всё, одевайся», — это уже сама Таня сухо говорит Олегу, лизнув его между ягодиц.

Другие видео примерно такие же: в основном попытки римминга и орального секса. Есть и ролики, где Таня с Олегом просто сидят в доме: видимо, это нарезка из стрима. Олег сидит голый, ни на что не реагирует и не шевелится, а Таня в истерике орёт в установленную под потолком камеру: «Всё! Пошли на хуй! Заебали! Заебали всех!» — и пытается надеть на Олега трусы.

Есть ещё фрагмент, о контексте которого я могу судить только со слов собеседницы: та утверждает, что на этот стрим специально пригласили третьего участника, чтобы он трахал Таню. В кадре, помимо них, сидит Олег: видео начинается с того, что он говорит «Всё, пошла на хуй отсюда» и бьёт Таню наотмашь по лицу. Та начинает истошно вопить — сначала нечленораздельно, а затем становятся различимы фразы: «Всё, сдохните, блядь! Заебали уже, суки! Я женщина, блядь, а не проститутка, нахуй!»

Парня, которого пригласили третьим, зовут Костик. Он мелькает в паре роликов, из которых можно предположить, что у него тоже есть особенности психического развития. Помимо этого, есть только пара фотографий: на одной Костик с Олегом лежат обнявшись голые, на другой Олег сосёт ему член.

Больше мне ничего не удалось узнать про Костика. Да и этого бы не удалось, если бы не две девушки, которые долгое время следили за стримами «Ниже дна», пока не поняли, что все их участники окончательно потеряли берега.

«Мы им враги, мы плохие люди»

В период, пока стримы «Ниже дна» были «лайтовыми», ими заинтересовалась Ирина (имя я изменил по просьбе героини).

— Я помню, как Таня выглядела в самом начале, — говорит Ирина, — у неё ещё тогда мама жива была. Понятно было, что человек с отклонениями, но не пьяная вечно, не грязная. А потом они окончательно втянулись в этот канал. Сначала всё нормально было, а потом появились подписчики, которые стали донатить конкретно на интим. Раньше за Таней и Олегом просто было интересно понаблюдать, а потом люди стали противиться тому, что там творилось.

Постепенно бывшие подписчики «Ниже дна» образовали «оппозиционный» каналу чат, в котором обсуждали, можно ли помочь Тане и Олегу. В их архиве стали накапливаться самые трешовые видео — какие-то вырезались из публичных стримов, которые быстро удаляли, какие-то им присылали из закрытого канала.

— Там со временем стали постоянно привозить им кого-нибудь, — говорит Ирина, — то каких-то таджиков, то вот этого парня, Костю. Это топ-донатеры — какие-то, видимо, больные на голову — заставляли их этим заниматься.

Топ-донатеры — это люди, которые платят на порядок больше, чем обычные зрители. Иногда они делают это для саморекламы и повышения репутации — как, например, известный в кругах стримеров Лудожоп, который специализируется на онлайн-казино. Но есть и другие, мотивы которых менее понятны.

Например, на издевательства над Вовой Спириным активнее всего донатил некий Денис Тетерлев — из-за этого многие противники Миши Катарсиса называют Дениса полноценным соучастником этих издевательств. Связаться с Денисом в Telegram (где в описании аккаунта у него стоит фраза из фильма «Тренер Картер», которая в контексте треш-стримов приобретает особое звучание — «Нас пугает наш блеск, а не наш мрак») мне не удалось.

Бывшие зрители «Ниже дна», знакомые с контентом канала, утверждают, что всё покатилось по наклонной, когда появился топ-донатер, называющий себя Коровиным. Якобы именно он проспонсировал покупку домика и переезд туда Тани и Олега, а затем скидывал большие суммы, чтобы те выполняли куда более жёсткие реквесты, чем раньше. Так на стримах появились порнографические эпизоды и резко увеличилось количество насилия.

Ирина говорит, что некоторым участникам чата, возмущённым контентом «Ниже дна», от этого человека поступали звонки с угрозами — в её распоряжении есть фрагмент записи одного такого звонка с угрозой «оторвать башку».

Одну из участниц чата, которой поступали непосредственные угрозы, зовут Оксана. Она живёт в Мурманской области и дружит с Ириной, которая и подсадила её на просмотр «Ниже дна».

— Сначала было весело и безобидно, просто пьяные люди, — вспоминает она. — Потом задания стал всё чаще давать один человек — его голос мы хорошо знали. В тот период Тане и Олегу в дом поставили камеры слежения, и мы стали замечать, что они весь день будто спят в каком-то коматозе, Таня часто кричит в камеру «Отстаньте». Тогда одна девочка не выдержала и стала сливать нам контент с порнографией из закрытых чатов. Потом один из участников нашёл номер телефона Коровина — мы по нему позвонили и узнали тот самый голос со стримов.

После этого начались угрозы: звонивший стал угрожать Оксане, её мужу и её матери, а Вазген на стримах озвучивал личные данные Оксаны и других своих противников, оскорблял их и издевался. Похоже, это была типичная тактика: ранее Ольга Ермилина жаловалась, что после того как в группе «Феникса» появились обличительные посты, Вазген стал говорить на стримах, что «Феникс» за процент от донатов поставляет им инвалидов.

В том числе досталось и сыну Оксаны, погибшему на войне в Украине. Только после того как она пригрозила обратиться в полицию по этому поводу, нападки и угрозы прекратились. Оксана утверждает, что по номеру и другим фрагментам данных Коровина удалось вычислить — якобы этот номер зарегистрирован на некоего Леонида Хизетеля. Проверить это мне не удалось.

А вот Вазген оказался доступен для связи и согласился поговорить письменно. Правда, он проигнорировал часть вопросов, а на оставшиеся ответил очень лаконично:

— Про рабство опровергаю, они ездят к родителям и живут отдельно. С донатов заказывают им еду и т. д. Стримы веду по скайпу. Последний год редко вообще видимся, всё общение по телефону и скайпу.

Олег и Таня, судя по всему, действительно могут свободно перемещаться, а на контакт с кем-то, кроме родителей и других участников стримов, не идут по другим причинам:

— Им организаторы внушили, что мы им враги, что мы плохие люди и хотим им зла, — говорит Оксана.

Истязания или рабство

Многие активисты и общественники, которые работают с жертвами треш-стримов, расценивают их не иначе как изощрённую вариацию современного рабства. Такова, например, точка зрения волонтёрской организации «Альтернатива», для которой борьба с рабством во всех его видах — главная цель существования.

— Мы действительно считаем, что треш-стримы нужно квалифицировать именно так, — говорит сотрудница «Альтернативы» Арина Файрушина. — По большому счёту, в УК есть статья, которая могла бы здесь работать: 127.2, «Использование рабского труда», незаконная трудовая эксплуатация с отношением к человеку как к объекту права собственности. В общем-то, то, что показывает треш-стример, подходит под это определение. Другой вопрос, что эта статья фактически не работает: её не применяют, у нас нет сформированной судебной практики, органы не знают, как с ней работать. Никому не понятно, как возбуждать эти дела, и все делают вид, что статьи нет. Мы давно настаиваем на том, что должны быть внесены изменения в действующие статьи в сфере торговли людьми и использования рабского труда, а также принят специальный закон.

Именно волонтёры «Альтернативы» следили за историей Владимира Спирина и делали всё возможное для того, чтобы Катарсис понёс ответственность, в частности привлекали к ней внимание СМИ и помогали Вове с поиском адвоката и сбором на него.

Другой участнице того же сюжета — треш-блогерке Олисии Кэт — помогали представительницы Центра защиты пострадавших от домашнего насилия, которые смогли привлечь в дело Олисии хорошего адвоката. Её историю подробно описала сотрудница организации Софья Русова — в своём тексте она сохранила анонимность героев, но мне не составило труда их узнать: во многих других СМИ о ситуации, которая в итоге привела к посадке Миши Катарсиса по статье «Истязания», рассказывали открыто. Именно благодаря Софье я уверен, что обе жертвы описывают ситуацию правдиво: их показания есть в материалах дела.

— Мы пытались добиться возбуждения дела ещё и по статье 127 «Незаконное лишение свободы», — рассказала Софья, — но этого состава полиция не увидела. У обеих жертв диагнозы медицинского характера — у одного вообще с самого детства, — что, собственно, и позволило Королёву так над ними издеваться. А ведь он сам молодой парень, 2000 года рождения.

Наказание, которое получил Катарсис, Софья считает мягким: учитывая относительно лёгкую статью и проведённый в СИЗО срок, Миша выйдет уже через полтора года. Но и это уже победа: дело удалось раскрутить только потому, что Олисия сама обратилась в полицию, а за Вову вступилась его сестра. Был и ещё один свидетель, которого она не называет, — просто человек, который увидел стрим в Сети и написал заявление в полицию. Это сработало. Кроме того, повезло, что Катарсиса вообще смогли найти: как только всё началось, он удалил самые жёсткие стримы и попытался сбежать из Брянской области в другой регион.

По словам Софьи, линия защиты Катарсиса строилась на том, что все участники его стримов делали всё добровольно. Но эта линия провалилась: правоохранители обнаружили в его телефоне видео, которые он не выкладывал в общий доступ. На них Спирин и Кэт просят прекратить издевательства над ними, но просьбы остаются неуслышанными.

«Не хотим, не хотим»

— Проблема ещё и в том, — говорит Софья Русова, — что многие ведь ждут идеального поведения жертвы. А когда оказывается, что человек не идеальный по каким-то параметрам, симпатии общественности улетучиваются.

Под «идеальные» критерии жертвы треш-стримов часто не подходят ещё и потому, что попадают от стримеров в психологическую зависимость. И если сказанные под диктовку фразы «Меня никто не заставляет это делать» бывает легко отличить со стороны, то другие проявления зависимости легко спутать с их доброй волей.

Когда я спросил у Ирины и Оксаны, продолжают ли они сейчас следить за тем, что происходит с Таней и Олегом, они только пожали плечами: «Мы не можем помочь, если человек сам не хочет себе помочь».

Они знают, что Ольга Ермилина пыталась связываться с матерью Олега и с общественниками Лианозова. Мать считает, что всё нормально, а общественники дали понять, что не видят ничего страшного в происходящем на добровольной основе.

— В какой-то момент я поняла, что, даже если напишу заявление в прокуратуру, сами участники станут защищать организаторов, — говорит Ольга Ермилина. — Я ведь им никто, просто общественник, сами они за помощью не обращались.

Хотя «никто» она Тане и Олегу только сейчас: так было не всегда. Вплоть до 2020 года она совместно с другими подобными «Фениксу» организациями устраивала мероприятия, в которых Олег и Таня с удовольствием участвовали. До попадания на треш-стримы они вели самую обычную жизнь: развлекались, путешествовали и ездили на экскурсии. У Ольги сохранились фотографии — узнать на снимках тех Таню и Олега, которые сегодня стали звёздами «Ниже дна», очень трудно.

Даже Света Хромова, которая, к счастью, не видела порнороликов с их участием, а ограничилась неформальным общением с ними во время пьянки в «Макдоналдсе», решительно говорит:

— Они там по своей воле. Мы с ними говорили, спрашивали, почему вы не хотите уйти. «Нет, не хотим, не хотим». Им там Вазген продукты покупает, выпить покупает. Тане нравится, что её узнают. Мы ходили купаться, её какая-то молодёжь узнала, попросила сфотографироваться, а Таня говорит — «сто рублей».

Как сердце и око своё

Из-за подобных проявлений зависимости (хотя не только из-за них — ещё, например, из-за отсутствия других способов заработка или просто по привычке) участники стримов, которых вроде как получается «вызволить», часто возвращаются. Случаи, когда им удаётся начать новую жизнь и вновь не соскочить в индустрию унижений, относительно редки, но даже в таких случаях за ними продолжает тянуться шлейф прошлого: интернет всё помнит.

В такую ситуацию попали Клюкер с Грибабасом — братья-блогеры из Инты. В 2018 году я писал о них текст, так что не буду углубляться. В вымирающем шахтёрском городке, в котором дышала на ладан последняя шахта, два брата, один из которых стал недееспособным после аварии, искали средства к существованию и стали вести стримы. Ролики в основном были весёлые, наивный Александр Нагорных (Грибабас) полюбился аудитории, но в какой-то момент Эдуард Коробейников (Клюкер) перегнул палку, заставив своего брата надеть шлейку за донаты. После жалоб возмущённой общественности Грибабаса разлучили с опекуном и чуть не сдали в психоневрологический интернат — мало какая перспектива в России может быть хуже этой. В итоге этого удалось избежать, и они всё же воссоединились.

С тех пор в Инте закрылась последняя шахта, и мне страшно представить, как там обстоят дела. А вот у братьев дела обстоят как раз неплохо: я наблюдаю за ними последние шесть лет. Они переехали в Подмосковье, а стримы с того случая стали совершенно мирными: Клюкер и Грибабас ходят в походы, снимают обзоры на шаурму и общаются со зрителями, не принимая от них сомнительных реквестов.

Но их никак не оставляют в покое. В последний раз тенденциозный ролик, начинающийся с кадров, на которых Грибабас говорит, что якобы душил собак, сняли в прошлом году. Так что Клюкер, который старается оградить от нездорового внимания и нападок если не себя, то хотя бы своего брата, отказался обсуждать со мной тему этого текста.

Случай Клюкера и Грибабаса, завязавших с прошлым, скорее исключительный — обратных примеров можно вспомнить больше.

Избитая Мэллстроем модель Алёна Ефремова сначала наняла адвокатов, чтобы засудить его, и вполне успешно засудила, а уже через год вернулась к нему на стрим, чтобы поцеловать и поздравить с днём рождения.

Маэстро Рыба, по указке ведущего стрима распыливший баллончик в лицо женщине с инвалидностью, сам был на месте жертв намного чаще, чем на месте мучителя. Он хорошо вёл себя в колонии, поэтому осенью прошлого года вышел по УДО. Мой запрос на общение он, как и Ефремова, проигнорировал, зато с удовольствием пообщался с журналистами Рен-ТВ. На вопрос о том, продолжил бы он участвовать в треш-стримах, если бы не угроза их запрета, он ответил:

— Конечно, продолжил бы. Не я первый, не я последний. Издеваться над людьми, конечно, не продолжил бы, но всё равно.

Вова Спирин только попытался создать иллюзию того, что начал новую жизнь. Он зарегался во всех соцсетях под новым псевдонимом и завёл канал, в котором постит селфи и желает подписчикам хорошего дня, но зрители стримов не хотят играть в эту игру: они регулярно напоминают автору канала, как «Депутат блевал ему в рот» и как «он у Катарсиса хуй сосал». Спирин ежедневно чистит эти комментарии, но они появляются вновь.

С тех пор, как я узнал, что, освободившись от Катарсиса, Вова вновь стал участником стримов, этот поворот сюжета стал казаться мне вполне предсказуемым. Думаю, что он бы и с Мишей не смог разорвать отношения, не будь у него сестры, которая первой обратилась в полицию и постоянно оказывала ему поддержку. Во всяком случае ролики, которые я видел, не позволяют на это надеяться: Вова увяз слишком глубоко и, кажется, даже полюбил своего «большого брата».

Среди многочисленных роликов, в которых запечатлены издевательства Катарсиса над Спириным, можно найти запись, посвящённую дню рождения Вовы. Миша обещал купить ему тринадцатый айфон, и Вова поверил. На видео Катарсис отвёл именинника в лес и вручил мятую коробку со старым кнопочным телефоном, который к тому же не работал. Увидев, что Вова расстроился и захныкал, Миша отобрал у него подарок, разбил и вернул со словами: «На, пользуйся».

— Знаешь, чё, Миш? — сказал Вова, когда немного успокоился. — Вот да, я у тебя просил айфон, да, ты мне его не купил. Но, знаешь, я на тебя не в обиде. Всё равно, какой-никакой, ты мне сделал подарок, поэтому я его буду хранить как сердце и око своё.

В ответ Катарсис дважды брызнул ему в лицо из перцового баллончика.