«Раньше выходили десятки тысяч, потом просто десятки»

В июле 2020 года десятки тысяч жителей Хабаровска вышли на митинг в поддержку арестованного губернатора Сергея Фургала. На тот момент столь массовый протест для российских регионов был необычен: казалось, что власти должны услышать людей. Но хоть эти шествия и продолжались несколько месяцев, закончились они самым обычным для России образом: сошли на нет из-за прессинга чиновников и полиции. В феврале 2024 года лозунг протестующих «Я/Мы Сергей Фургал» и вовсе признали экстремистским движением. Журналистка «Новой вкладки» Ася Хабарова узнала у участников дальневосточных протестов, чем они занимаются теперь и что думают о тех акциях и происходящем в стране сейчас.

Текст подготовлен в рамках «Мастерской документальных историй» «Новой вкладки»

«Как можно запретить то, чего нет?»

— Как можно запретить то, чего нет? — разводит руками 56-летний преподаватель английского языка Николай (имя изменено) из Хабаровска, комментируя признание экстремистским движения «Я/Мы Сергей Фургал», которого не существует.

Сейчас он в основном сидит дома и подрабатывает репетитором. А ещё «воспитывает несколько поколений чёрно-белых кошек»: Лялю, Тигру, Мышу, Кроху и Гарика. Он участвовал почти во всех митингах в поддержку Фургала в Хабаровске, но потом политическая активность в его жизни практически сошла на нет и свелась к разговорам с друзьями.

— При Фургале появилась надежда, что город и край будут развиваться. Сейчас развития нет. Совсем. Но в одиночку выходить на митинг, например, или писать что-то новое в соцсетях не готов и не буду: слишком опасно, — говорит Николай, поясняя, что раньше он так не боялся. После беседы с журналисткой «Новой вкладки» он на всякий случай удалил антивоенный пост в Instagram (запрещён в России) и почистил соцсети. На вопрос, о чём он мечтает, Николай ответил, что его мечту запрещено озвучивать публично.

Четыре года назад, в июле 2020 года, в Хабаровске вспыхнули самые масштабные протесты за всю историю региона. Николай вспоминает, что на первые митинги выходили до ста тысяч человек — шестая часть населения города. Они выступали против уголовного дела, которое возбудили в отношении бывшего губернатора края Сергея Фургала, и требовали его освободить. Во время протестов использовался лозунг «Я/Мы Сергей Фургал»: его печатали на футболках, рисовали на плакатах, клеили на машины.

— Первая мысль, которая возникла, уверен, у всех хабаровчан, — надо выходить. И не зря! — Николай говорит, что никогда раньше не ощущал такого единства. — Чувствовал, что не пассивный наблюдатель, что могу выйти не по приказу, а по велению души.

Николай не верил в освобождение губернатора, но в глубине души надеялся, что голос Хабаровска будет услышан. Друзья из европейской части России ставили «лайки» на его «протестные» истории в соцсетях. И хотя на первом митинге, признаётся Николай, было немного страшно, потом это прошло, ведь «кормить голубей» — такое народное название получили акции протеста — выходили даже мамы с колясками и пенсионерки.

В феврале 2023 года присяжные Люберецкого городского суда признали Сергея Фургала виновным в двух заказных убийствах и покушениях. Его приговорили к 22 годам колонии строгого режима. А спустя год, в феврале 2024-го, Хабаровский краевой суд по иску прокуратуры признал «Я/Мы Сергей Фургал» экстремистским движением. Его участники, заключили в прокуратуре, «распространяют призывы к осуществлению экстремистской и террористической деятельности, организации массовых беспорядков, совершению насильственных действий в отношении представителей власти».

За день до вынесения этого решения журналисты попросили прокомментировать иск прокуратуры самого Сергея Фургала. Тот ответил, что не может этого сделать: «Чтобы прокомментировать, мне нужно хотя бы знать, что это за движение, где оно зарегистрировано, кто его зарегистрировал».

«Нет никакого движения и не было никогда! Это просто лозунг такой», — говорил в интервью «Новой газете» дальневосточный политический активист, участник протестов в Хабаровске Георгий Какабадзе. Он назвал это «выдумками властей» и высказал предположение, откуда они появились: «В прошлом году в Хабаровске арестовали девушку. Нашли, что она переводила деньги ВСУ, по делу о госизмене ей дали 8 лет. И вот якобы она на каких-то допросах сказала, что она — член движения за Фургала. Мы про неё и не знали ничего до этого. И как узнали — в шоке были!»

«Я в России, а вы — полиция»

39-летний Алексей (имя изменено) из Хабаровска — урбанист, экскурсовод, продюсер, фотограф. Когда начались митинги в поддержку Фургала, он фотографировал их участников, выставлял снимки в соцсетях и сам чувствовал воодушевление от их эмоций. Шествия продолжались до поздней осени 2020 года, когда стало понятно, что протесты не дают результата. Сам Алексей становился всё более осторожным, и не без причин.

16 марта 2024 года в его квартиру постучали подполковник полиции и несколько его подчинённых. «Почему не открываете?» — спросили за дверью. «Как думаете, почему? Я в России, а вы — полиция», — ответил Алексей.

Спустя несколько дней полицейские подкараулили его на улице около дома. Алексея обвинили в «незаконной агитации во время выборов». В ночь перед выборами президента РФ, которые прошли 18 марта, Алексей выложил в соцсети пост, в котором призвал не голосовать за действующего главу государства. Помимо этого, его обвинили в «дискредитации ВС РФ» за фотографию свежих могил с портретами убитых солдат в Украине. По первой статье Алексей заплатил штраф 5000 рублей, по второй назначили штраф 30 тысяч рублей, он пытается его обжаловать.

Даже в таких ситуациях Алексей пробовал обсудить с полицейскими в участке одну из своих любимых тем: город и его благоустройство. Говорит, его раздражает бездействие администрации в этой сфере. Вместо «жалоб на кухне» на разрушенный асфальт он обычно пишет о проблеме в чат-бот мэрии, чтобы привлечь внимание. Его удивляет, что в полиции не могут добиться даже ремонта своего здания. «Они сами сидят в этом говне и работают: обои облазят, линолеум страшный. Сижу в кабинете, говорю: вам самим не стрёмно здесь работать? Они: „У нас трубу прорвало…“ Да в том и дело, у вас старое здание, вы не можете, что ли, жалобу написать? Они: „Ну да, надо начать…“ Вот чем нужно заниматься», — считает Алексей.

Он бы хотел, чтобы вместо запретов городские чиновники научились творчески подходить к благоустройству.

— Вот есть айкидо, а есть социальное айкидо, когда энергию противника используешь против него же. Смотришь на обшарпанную стену и видишь: это же черепаха! Вот здесь добавь глаз, здесь панцирь — и это уже не обшарпанная стена, а украшение города. А администрация играет в карате: «Это нельзя, то нельзя». На роликах кататься нельзя, на скейтах нельзя, не шуметь, не говорить, не бегать, на газонах не лежать…

В словах Алексея звучит разочарование.

Новость о признании лозунга «Я/Мы Сергей Фургал» экстремистским движением его «уже не удивила», лишь включила дополнительную самоцензуру. Сейчас Алексей старается не делиться своим мнением по вопросам политики в соцсетях, даже когда это кажется ему безопасным. «После появления абсурдных статей тоже начал говорить другим языком», — объясняет он.

Это сказалось даже на его работе. Когда Алексей проводит экскурсии по городу, то избегает говорить с их участниками на политические темы, даже если они этим интересуются.

«Сейчас никто не пойдёт на площадь, все боятся»

Хабаровские активисты рассказывают, что после активной фазы протестов они чаще выходили на улицы уже «по поводу»: например, когда Фургал заболел, они требовали допустить к нему врача и разрешить ему лечиться в городской больнице. Но с наступлением первых осенних холодов, а также после жёсткого разгона митинга силовиками 10 октября 2020 года участников шествий стало ещё меньше. В городе перестали «партизанить» — клеить по ночам на машины, остановки и стены наклейки «Я/Мы Сергей Фургал».

По словам очевидцев тех событий, с которыми поговорила журналистка «Новой вкладки», число протестующих стремительно поредело после зимы 2021 года, когда полицейские начали выписывать штрафы каждому участнику митингов. Как рассказал один из них на условиях анонимности, в школах стали запугивать старшеклассников, что не примут их в вузы, если те будут выходить на митинги, а студентов за это грозились отчислить.

В апреле 2021 года активистам удалось согласовать с мэрией митинг на Комсомольской площади, указав целью акции выступление против депутатов гордумы, с которой администрация Хабаровска тогда конфликтовала. На митинг пришли и сторонники Сергея Фургала. Но когда люди собрались, они увидели на площади уборочную технику. Коммунальщики признались, что получили распоряжение от мэрии мешать проведению митинга, делая вид, что убирают площадь, и отправили кататься по ней кругами шумные машины-пылесосы.

После этого в Хабаровске запретили проводить митинги в центре, а протестующих «выгнали» на окраины города. Жители продолжили собираться на Комсомольской площади вопреки запрету. Правда, от многотысячной толпы к началу 2024 года остались единицы. «Раньше выходили десятки тысяч, потом просто десятки», — вспоминает участник шествий Максим Ихсанов, которому в итоге пришлось уехать из России.

Последние два года небольшая группа из 10–15 человек собиралась либо в центре, либо на юге города. Неформально их сборы назывались «встречами друзей». Активисты говорят, что успели стать единомышленниками и сплотиться вокруг общей проблемы.

На эти встречи на Комсомольской площади приезжала полиция. Когда полицейский требовал разойтись, собравшиеся неохотно уходили. Некоторых задерживали. В 2023 году площадь перед ДК «Русь» в южном микрорайоне убрали из списка разрешённых для митинга мест.

В январе 2024 года за одиночный пикет в поддержку Фургала, прошедший в октябре 2023 года, на 75 тысяч оштрафовали пенсионерку Лидию Губину. В том же месяце суд «наказал» на 150 тысяч рублей за такой же пикет 74-летнюю Людмилу Фролову. Ранее её несколько раз задерживали на прогулках сторонников Фургала. Общаться со СМИ пенсионерки теперь опасаются.

Юрист Владимир Мазнев, который защищал их интересы в суде, вспоминает, как летом 2023 года, будучи в прокуратуре, услышал слова одного из прокуроров: «Скоро ваше движение прикроем!» Мазнев говорит, что «Я/Мы Сергей Фургал» вовсе не движение, потому что у него нет лидера или организационного центра, а экстремистским его признали, чтобы «окончательно выдавить из города группку из 10–15 человек, которые в последние пару лет упорно ходили на митинги».

— В день, когда движение признали экстремистским, моя подзащитная, пожилая женщина, выходила из суда, мы с ней подавали апелляцию — так там нас встречали не два пристава, как обычно, а человек шесть. Стояла машина гаишников, тут же служебные собаки. Не знаю, чего они ждали: что эти страшные пенсионерки выйдут и сметут суд?

По мнению Владимира Мазнева, «охотиться за старушками», которых он защищает в судах, никто не будет, если, конечно, те снова не выйдут на Комсомольскую площадь. Он до сих пор не понимает, за что могут привлечь по статье об экстремизме.

— Мы даже не видели постановление суда, — возмущается он. — Какую атрибутику нельзя показывать — неясно. Кто считается участником протестов — неясно!

При желании, считает правозащитник, полицейские могут заняться мониторингом соцсетей, найти у человека посты в поддержку Фургала за 2020 год и «повесить» на него эту статью.

— У нас по всем этим делам, по «митинговым», так скажем, не существует оправданий. — Мазнев говорит, что дело могут прекратить, только если в нём найдут серьёзные процессуальные нарушения. — Поэтому сейчас никто не пойдёт на площадь, все боятся.

«Уезжай из Хабаровска»

Многие участники хабаровских протестов уехали из России ещё в 2020 году и узнали о признании «движения» экстремистским уже в эмиграции. Так, бывший работник типографии Комсомольска-на-Амуре, политический активист Вячеслав Жидкин уехал в США, потому что в середине августа 2020 года обнаружил, что за ним следят. Он не раз выходил в одиночные пикеты, работал волонтёром в штабе Навального, а когда в апреле 2021 года штабы закрыли, присоединился к «Открытой России» Михаила Ходорковского, которую признали нежелательной организацией в 2017 году.

— Таких, как я, называют «узниками совести». — Вячеслав Жидкин объясняет, что действовать было страшно, но бездействовать — ещё страшнее. Когда в Хабаровске задержали Сергея Фургала, активист не смог остаться в стороне. В своём городе он одним из первых вышел к зданию ФСБ на одиночный пикет с плакатом «Режим придёт за каждым», напечатанным в обеденный перерыв. Через два дня полицейские пришли в типографию, обвинив Жидкина в «нарушении правил поведения в условиях коронавирусной инфекции» за его пикет. Активиста оштрафовали на 1000 рублей.

В июле и августе 2020 года Вячеслав регулярно ездил на митинги в Хабаровск, чтобы быть вместе с теми, кто разделяет его ценности. Последние субботние митинги в поддержку Фургала в то лето фотографировала его жена; сам он оставался дома, потому что под окнами, по его словам, дежурили силовики. Полицейские приходили к нему на работу, караулили у дома, расспрашивали о нём соседей. К тому времени на Вячеслава завели уже три административных дела по статье о возбуждении ненависти либо вражды. «Был высокий риск, что из административной эта статья перерастёт в уголовную», — поясняет Вячеслав своё решение о срочном отъезде из России. С собой он увёз жену и дочь и сейчас моет окна небоскрёбов на Манхэттене.

Вячеслав Жидкин не удивился, когда лозунг «Я/Мы Сергей Фургал» вдруг превратился в экстремистское движение: «А почему ЛГБТ признают экстремистским, почему феминизм признают экстремистским движением? Да просто репрессивный механизм запущен, и его не остановить». В США он ходит на митинги в поддержку политзаключённых из России, пытается донести до конгрессменов идею, что российская власть нелегитимна, посещает акции, которые организует ФБК.

Схожим образом сложилась и судьба 34-летнего хабаровчанина Сергея Наумова, которому тоже пришлось уехать из России. В беседе с журналисткой «Новой вкладки» он назвал решение об экстремизме «идиотизмом чиновников, верящих, что у движения есть организатор».

В Хабаровске Сергей работал помощником машиниста на железной дороге, был координатором «Открытой России». В 2019 году он хотел баллотироваться в мэры Комсомольска-на-Амуре, но избирательная комиссия заявила, что собранные за него подписи якобы поддельные. Проблемы с полицией у активиста начались ещё до митингов за Фургала. Первое административное наказание Сергей получил в 2019 году за пикет в поддержку местной ЛГБТ-активистки Юлии Цветковой, отсидел 15 суток в СИЗО.

Когда начались митинги за Фургала, 24 июля 2020 года Наумова схватили неизвестные. Один, по словам Сергея, держал его сзади, второй бил. Нападавшие разбили ему нос и сбежали с его сотовым телефоном. Полицейские составили протокол только о краже. В августе 2020 года Сергея задержали после очередной акции в поддержку Фургала и посадили в спецприёмник на десять суток. А когда 16 августа выпустили, на крыльце его снова ждали полицейские: его опять забрали в отделение — за такой же митинг, но проходивший в другой день.

— Мне повезло: стало плохо, подскочило давление, вызвали скорую. Майор говорит: «Я тебя знаю, мне не нужно, чтобы ты у меня умер тут. Вот тебе повестка на завтра, но не приходи. Уезжай из Хабаровска», — рассказывает Сергей Наумов.

В тот же день он с семьёй покинул Россию. Сейчас Сергей работает в США фотографом и соорганизатором корпоративных мероприятий и «звёздных» свадеб. О политике он теперь думает реже, чем раньше, считает, что в Штатах этим заниматься бесполезно:

— Для оппозиционеров из России здесь это выглядит как показуха, воспринимается [ими] агрессивно. К тому же почти ни на что не влияет. Смысл мне здесь бегать и кричать «Нет войне! Нет войне!»? Мы уже часть другого общества. Если мы вернёмся сегодня, нас не поймут, а через десять лет… и подавно не поймут.

«Уеду, вот тогда смогу говорить»

В тот момент, когда журналистка «Новой вкладки» первый раз связалась с жителем Хабаровска Максимом Ихсановым, тот паковал чемоданы и отказался общаться о протестах: «Вы хотите, чтобы я рассказал, выходил ли на митинги экстремистского сообщества? Чтобы на меня опять завели статью?» Пока готовился этот материал, он уехал из России и после этого согласился пообщаться.

Ихсанов — один из лидеров либертарианской партии Хабаровска, автор оппозиционного телеграм-канала «Свободный Хабаровск». «Был политический активист, стал политический эмигрант», — говорит он. В апреле 2024 года Максим Ихсанов решил экстренно покинуть Россию и вместе с женой улетел в Черногорию.

Первый раз Максим появился на фургальских митингах 12 июля 2020 года, но сначала просто смотрел на протестующих. Потом стал приходить «ради чувства единения с людьми, у которых есть своё мнение, которым есть что отстаивать», хоть и считал, что в автократической стране протесты бесполезны.

— Митинги — инструмент демократической страны, не России, — говорит Максим. — Когда впервые увидел, сколько людей вышло на улицы, вдохновился. А потом… Какой смысл требовать открытого суда в Хабаровске, когда своё требование нечем подкрепить? Не могу их судить, не могу предложить альтернативу, но разочаровался.

Максим Исханов добавляет, что не во всём поддерживал Фургала как губернатора, но ходил на митинги ещё и потому, что ему «не нравилось скотское отношение московских властей к региону».

На шествия он иногда приносил неординарные плакаты. После 10 октября 2020 года, когда силовики разогнали демонстрантов, Ихсанов вышел с фотографией разгона на плакате и подписью: «Почему мы это содержим?» «Мне хотелось показать, что мы выходим с протестами против режима, который сами и спонсируем», — объясняет он.

Пару раз в месяц в течение последних двух лет Максим Ихсанов выходил на Комсомольскую площадь в окружении 15–20 единомышленников. В январе 2024 года он организовал в Хабаровске сбор подписей в поддержку Бориса Надеждина, после чего лишился статуса наблюдателя на выборах, который давал ему «иммунитет» от задержания. После этого, говорит Максим, начались преследования.

В марте 2024 года его задержал на улице сотрудник управления по противодействию экстремизму «за фото бело-синего флага в соцсетях». Такой флаг — один из символов антивоенных протестов. Максим отделался штрафом. Через пять дней его задержали за пост с рассуждениями о президентских выборах и снова оштрафовали. В тот же день его обвинили в «дискредитации ВС РФ» за пост с фотографией коктейля Молотова и размышлениями о сентябрьской мобилизации 2022 года. Суд по этому делу прошёл 15 мая, Максим Ихсанов к тому времени уже уехал.

Сейчас он осваивается в новой стране, продолжает вести Telegram-канал, в мае провёл встречу с единомышленниками. Максим рассказал эмигрантам о хабаровском активизме, деятельности Либертарианской партии России в крае и митингах за Фургала. Ихсанов не понимает, почему «Я/Мы Сергей Фургал» вдруг стало экстремизмом, тем более сейчас:

— На площадь выходила небольшая группа людей, которая ни на что не влияла.

«Говорить бесполезно, молчать безнравственно»

В Хабаровске остаётся лишь один смельчак — пенсионер Зигмунд Худяков. После признания несуществующего движения «Я/Мы Сергей Фургал» экстремистским он единственный в городе выходит на одиночные пикеты.

Последние полтора года 67-летний Зигмунд Худяков, который до выхода на пенсию работал токарем, проводит между домом и спецприёмником: 25 дней за решёткой, месяц в квартире — и затем по новой. За это время его арестовывали более 40 раз, а общая сумма штрафов превышает полмиллиона рублей. «Удивляюсь, почему я всё ещё живой», — говорит пенсионер.

Каждый день в шесть вечера Худяков приходит на Комсомольскую площадь в футболке с портретом Бориса Немцова. Обычно он стоит около дороги, чтобы привлечь внимание проезжающих мимо водителей. В начале июня, когда спустя 12 дней после очередного ареста Худяков вновь вышел на площадь, рядом с ним дежурил патруль ДПС. «Если бы боялся полиции, я бы не выходил!» — утверждает Худяков и протягивает журналистке «Новой вкладки» распечатанный на бумаге портрет Навального с цитатой «Я не боюсь, и вы не бойтесь».

— Понимаю, что своими пикетами не изменю власть, но они и не для этого, — объясняет он. — Сейчас, как во времена СССР, идёт сильная пропаганда. А есть люди, которые ей не поддаются. Я здесь, чтобы показать, что они не одиноки. Не хочу, чтобы они считали себя сумасшедшими. Ведь вопрос не в том, эффективно это или нет. Просто говорить бесполезно, а молчать безнравственно. А кто будет на футболке — Навальный, Фургал или Немцов, неважно, для меня это одно и то же: символы демократии, свободы слова, реформ.

В митингах в поддержку Фургала Зигмунд Худяков участвует с самого начала. Тогда же, летом 2020 года, он стал известен как активист: несколько раз выступал у открытого микрофона, к нему обращались журналисты. Сразу появились и первые штрафы. «Народ, власти — они вынудили меня стать активным. Появился запрос, — вспоминает пенсионер. — До митингов такого не было».

После силового разгона митингующих 10 октября 2020 года Зигмунд Худяков стал выходить в одиночный пикет ежедневно. Дома у него «чемодан с бумагами» из суда. По его словам, 4 июня 2023 года, в день рождения Алексея Навального, полицейские «на всякий случай» задержали его, когда он вышел из дома, увезли в участок и выпустили только вечером. Пару раз пенсионер встречал свой день рождения в спецприёмнике.

По словам Худякова, он разочаровался в людях. Говорит, многие опускали глаза, когда видели его в футболке с Навальным: «Люди притаились, боятся. Обидно, что нет смелых людей, смелые сейчас в судах все. Всегда люди гибли за свою правду. Вот благополучие — оно людей как-то меняет. Хотя их трудно обвинять: у всех дети, работа, свои проблемы. Но я всё равно здесь нужен».

После февраля 2022 года он хочет поддержать своими пикетами и людей с антивоенной позицией. И добавляет, что у него есть ещё одна цель. Худяков верит, что история развивается по спирали, и если случится революция — из-за «бунта генералов» или же «недостатка хлеба» в домах, — его пикеты помогут людям сориентироваться. Он напоминает про эксперимент в СССР, когда несколько человек, глядя на чёрную пирамидку, называли её белой только потому, что так говорил сидящий рядом, а за ним повторяли все остальные. Зигмунд Худяков считает, что точно так же может «заразить» людей:

— Занимаюсь пропагандой правды.