Система

Когда у Ларисы Колпаковой погибла трёхлетняя дочь, ей стало казаться, что жизнь проваливается в бездну. Единственный оставшийся в живых из четырёх её детей сын после возвращения с войны теперь видится ей скорее наказанием, а восемь лет колонии за убийство, которое, по её словам, она не совершала, — скорее милостью Бога. Журналистка «Новой вкладки» Кира Ракуса поехала в приморский городок Арсеньев, где живёт Лариса, чтобы отмотать этот клубок на полвека назад: в нём оказалось так много разорванных нитей, что кажется невероятным, как они сплелись в жизни одного человека. И много невидимых участников «системы, которую не сдвинуть с места».

«Не могу больше на эту форму смотреть», — обронила невысокая женщина лет шестидесяти, увидев идущего по вагону военнослужащего, и отвернулась к окну. Я промолчала. Через несколько минут она уже вспоминала, как 25 лет назад попала из-за мужа в автомобильную аварию, оставшись после неё на всю жизнь с косоглазием. Так мы познакомились с Ларисой Колпаковой в поезде в октябре 2024 года: она ехала домой из Хабаровска с похорон сына Алексея, погибшего на войне с Украиной. Я смотрела на эту жизнелюбивую женщину, которая потеряла сына, и удивлялась, как она может оставаться такой спокойной. Чтобы понять это, я отправилась в Арсеньев.

Непутёвая

Когда в конце декабря мы с фотографом приходим к Ларисе в гости, она ставит на стол пельмени, угощает песочным печеньем с чаем и извиняется, что не успела приготовить что-то получше, называя себя «непутёвой». На следующий день ей нужно ехать во Владивосток, чтобы в новогодние каникулы подработать сиделкой — ухаживать за 88-летней пенсионеркой, которая больше десяти лет не может вставать с кровати из-за перелома шейки бедра.

Пока Ларисе больше хочется говорить про Алексея, которого забрала война. Ему был 31 год. Она рассказывает, что после похорон месяц не могла работать: каждое утро смотрела на фото сына в телефоне и плакала. Лариса вспоминает его рассказы с фронта: как он получил контузию и шёл восемь километров по полям, как украинская снайперша прострелила ему руку, а он через несколько дней в отместку убил её и стянул с руки кольцо в качестве трофея. Лариса полагает, что выплаты за гибель сына получила её невестка, которая внезапно решила расписаться с Алексеем перед его уходом на войну.

На комоде в гостиной у Ларисы стоят иконы и фотография младшего сына Дениса в детстве. Этот снимок — одна из немногих семейных фотографий, оставшихся у Ларисы из прошлого: все фотоальбомы сгорели в частном доме, где она когда-то жила с мужем и четырьмя детьми.

Изрубцованная

Свою мать Лариса не помнит: со слов родных, та «захлебнулась от рыготины» во время запоя в начале 1970-х, когда дочке было два года. Семья тогда жила в другом городе — Спасске-Дальнем. Отец маленькой Ларисы в это время сидел в колонии за неуплату алиментов, поэтому девочка стала жить в семье тёти и называть её мамой.

Когда Лариса училась в третьем классе, тётя умерла от рака. Девочку забрал отец (он уже вышел из колонии), но примерно через год он разбился, упав со скалы, когда шёл рубить ёлку на Новый год. «Папочка, я не хочу в детский дом, забери меня», — вспоминает Лариса своё письмо тётиному мужу. Тот взял её к себе, оформив на себя пенсию по потере кормильца — 60 рублей.

Когда он женился снова, у Ларисы появилась третья «мама». Та раздавала девочке подзатыльники, но учила географии, истории, таблице умножения, а также — вести хозяйство: «Все на речку, а я плинтуса мою. Я благодарна ей, что чистоту люблю. Мама могла ночью разбудить, спросить: «Трижды три?» Лариса рассказывает, что её новая семья жила в достатке: каждый день кружка парного молока от своей коровы, свиное мясо, огород.

— Мне надоела до такой степени эта жратва, что я, чтобы дома кушать не заставляли, соврала, будто у нас буфет в школе открыли. Тут приходят родители в школу на собрание, а буфета-то никакого нет. Утром встаю — ремень лежит на столе. Я вся изрубцованная была. Он [дядя] меня постоянно бил, — вспоминает своё детство Лариса.

Она до сих пор называет каждого воспитывавшего её человека мамой или папой, но говорит, что её «недолюбили, недоласкали». Лариса признаётся, что у неё с детьми вышло так же: «Не дала [им] никакой любви».

Бессовестная

После восьмого класса Лариса поехала в Уссурийск поступать в медучилище на фельдшера, но её не взяли: «Не прошла по моргу, упала в обморок». Она говорит, что хотела быть хирургом, но после восьми классов получить высшее медицинское образование было нельзя. Лариса стала учиться на слесаря механосборочных работ в Арсеньеве, потому что её дядя «запихал в это училище». В этом городе она с тех пор и живёт, потому что в 15 лет встретила там будущего мужа: Толя работал слесарем по ремонту рефрижераторов и был старше неё на 13 лет. «[Мы] были соседями. Сначала с моей подругой замутил, трахнул её, — смеётся Лариса. — Она пошла за водой, колодец-то один был на всю улицу, Толя помог принести моей подруге воду, увидел меня — и всё». По Ларисиным словам, Толя завоевал её умением ухаживать: дарил духи «Красная Москва» и заезжал за ней на собственных «Жигулях».

За три месяца до 18-летия Ларисы они поженились. Дядя, которого она называла папой, подарил им на свадьбу 1000 рублей. Лариса с мужем стали жить в доме Анатолия и его отца, девушка пекла хлеб, готовила домашние пельмени и колбасу. Работать слесарем она так и не стала. Несбывшаяся мечта о медицине не давала Ларисе покоя: она устроилась санитаркой в венерологическое отделение местной больницы. Говорит, до сих пор балдеет от больничного запаха.

Из-за облучения, которое получил муж, когда служил на Черноморском флоте, Лариса долго не могла забеременеть. «Я сперму вот так возила к урологу [на проверку]: в бюстгальтер ставила», — Лариса показывает на себе способ транспортировки. Но детей всё не было. Лариса плакала и начала изменять мужу. По её словам, он «смотрел на это сквозь пальцы» и даже иронизировал: «Чё, Ларочка, красишься — любовника нашла?» Она признаётся, что сейчас ей от этого стыдно и больно:

— Представляешь, как я его [мужа] унижала. Тогда у меня не было совести. Заносчивая, горделивая, так и пиши: бессовестная.

Спустя два года после свадьбы, когда брак едва не распался, Лариса забеременела. В 1990 году родился Андрей, а потом дети «посыпались — через два года каждый»: Лена, Алексей, Денис.

Яростная

В 1995 году соседский мальчик поджёг трёхлетней Лене платье, когда, играя, подносил пылающие спички к плёнке для фотоаппарата. Вспоминая это, Лариса как будто замирает: её голос становится тише, взгляд падает на стол.

— Как сейчас помню: на ней колготки красные, платье всё истлевшее. Только с Китая привезли, такой дефицит был. Она ещё сказала [в тот день]: «Мама, накрась меня». Я накрасила её. И она орала, чёрная была. Я прибежала на вокзал звонить в скорую из автомата прям в купальнике, мы картошку хотели сажать, [поэтому я была] без тапочек. Все думали, что я обкуренная или пьяная. Меня сразу повезли в полицию. Я там орала, билась! Сразу в купальнике меня заталкивают в камеру! Мне было всё равно.

Когда Ларису и её дочь всё-таки увезли в местную больницу, Лену не хотели перевозить во Владивосток, где ей могли помочь опытные врачи. Лариса вспоминает, как она с яростью разбила трюмо с зеркалом в кабинете главного врача и потребовала вертолёт. Это помогло.

Из больницы она поспешила домой, к младшему сыну Денису, которому тогда было несколько месяцев. От стресса у Ларисы пропало грудное молоко, и она побежала на молочную кухню, но оказалось, что молоко в бутылках там скисло.

— Мне надо к Лене бежать, ребёнка [Диму] кормить, а мне молоко не дают. До такой степени я была злая — перебила 25 бутылочек молочных! — с надрывом вспоминает Лариса.

Ради Лены она продала свои золотые украшения и покупала лекарство для лечения ожогов за 380 рублей, ходила к «экстрасенсам» — приносила соседке «тёте Вале» фотографию дочки и просила о её спасении. Через две недели, за день до операции по пересадке кожи, Лена умерла в ожоговом центре Владивостока. У неё отказало сердце.

Отчаявшаяся

После похорон дочки Лариса с мужем стали обвинять друг друга в её смерти. Лариса то выходила на улицу и кричала, смотря в небо: «Да тебя нет!», то брала бутылку водки и шла на кладбище на могилу Лены. «Я забыла, что ещё есть дети», — с горечью рассказывает Лариса. Кроме грудного Дениса, у неё тогда были пятилетний Андрей и двухлетний Лёша.

Муж Толя вскоре потерял основную работу и начал выпивать. «То с одной работы выкинут, то с другой. Стал колымить: то на экскаваторе, то слесарем, то на заводе работал, перешёл в домоуправление, а там рюмка на рюмке», — рассказывает Лариса. И вспоминает, как сама после смерти дочки ушла на несколько дней в запой, хотя до этого пила спиртное совсем мало и только по праздникам. Потом Лариса месяц не пила и занималась домом и детьми, но боль не отступала — и она снова начинала пить. По её словам, во время запоев она была в таком состоянии, что даже дети не могли сидеть с ней за одним столом.

— Это даже не я была. Грязная, вонючая, маты летят, везде таскалась, прости господи! Мужу изменяла направо-налево. Я под поездом на рельсы сколько раз садилась водку пить! Я не понимала [где нахожусь], мне казалось, я дома. <…> Я уже в рай не попаду. Мне коврик матушка постелит возле рая, я буду всем ноги мыть.

Из-за пьянства родителей их сыновей Дениса, Лёшу и Андрея в начале 2000-х забрали в детский дом. Между запоями Лариса навещала мальчиков и сумела, как ей кажется, сохранить любовь детей. Вспоминая сыновей, когда они ещё жили с ней, она называет их добрыми и жизнерадостными: говорит, тащили домой каждого бездомного щенка и котёнка, вместе с родителями делились едой с детьми из неблагополучных семей, играли в футбол, соревнуясь друг с другом, кто круче. Младший Денис и старший Андрей, по словам матери, хоть и ленились делать домашние задания, приносили домой хорошие оценки по русскому и литературе. На подоконнике за тюлью в гостиной у Ларисы стоит одинокий кубок Андрея за участие в футбольных соревнованиях, когда он учился в школе.

После того как у них забрали детей, Лариса, выходя из запоев, начала понимать, что «надо выкарабкиваться». Она присоединилась к Свидетелям Иеговы: туда, по её словам, её втянул сосед Юра. Но провела с ними всего несколько месяцев:

— У них вечная жизнь: покайся — и всё! И тебе вечную жизнь дают. Всё на эмоциях построено. А я хотела, чтобы Бог работал, — объясняет Лариса. Говорит, что хотела стать лучше, а иеговизм ей в этом не помогал.

Потом она связалась с баптистами, но провела с ними всего год, да и то, говорит, чаще просто просила у них денег. После этого, по словам Ларисы, она зажила «обычной человеческой жизнью», так и не перестав пить.

Овдовевшая

В 2000 году Лариса с мужем попали в автомобильную аварию. Муж был подвыпивший, поэтому вела машину она. По словам Ларисы, по пьяни у Толи была привычка лезть обниматься и хвататься за руль. Когда на обочине появился какой-то человек, Лариса попыталась вырулить, машина вылетела на обочину и врезалась в каменный столб. Очнулась Лариса уже в скорой. С тех пор у неё дистрофия сетчатки глаза, косоглазие и сильная близорукость. Муж получил вывих руки.

Через семь лет после аварии Лариса поехала восстанавливать зрение в больницу во Владивостоке. Пока она там лежала, муж стал ей изменять — об этом ей рассказали родственники Толи.

— Его злость, видимо, взяла, что я всё время изменяю. Нашёл себе бабу, привёл во времянку, стали пить. Дениса, царствие небесное, на крышу выгоняла [любовница]. Сами трахались там, прости господи! Она сказала [ему]: «Я жить с тобой хочу». Он говорит: «У меня жена есть, так-то дети. Что, дура, что ли?»

Любовница, по словам Ларисы, решила отомстить и подговорила знакомых мужчин избить Толю прямо у него дома. «Насмерть забили. Я приехала, кровь отмывала на полу», — рассказывает Лариса.

Она признаётся, что муж её любил, а сама она не знает, зачем выходила замуж.

— Я поняла, что люблю его, когда его уже не стало. Сколько ко мне ни сватались [после его смерти], мне не надо было. Я сразу начинала сравнивать с ним.

Несдающаяся

После смерти мужа Ларисе пришлось, по её словам, «выкручиваться». У неё была пенсия по инвалидности, которую ей назначили из-за потери зрения после аварии, но на жизнь этого не хватало. Лариса стала продавать пирожки на вокзальном перроне, подрабатывать уборщицей, продавать газеты.

В 2012 году, когда Лариса решила вернуть себе младшего сына Дениса из детского дома, оба его брата оттуда уже выпустились. Алексей любил точные науки и после школы поступил на «компьютерщика», Андрей выучился на строителя и занимался ремонтом квартир во Владивостоке. Ради 16-летнего сына она нашла сожителя, чтобы показать службе опеки, что у них семья.

Сына ей отдали, но жили они бедно. «Я тогда ещё пила. У нас не хватало денег, хлеба не было. Мы поехали с Денисом на заработки, на хозяйство: он за коровами следил, я доила. И я нашла у них [владельцев хозяйства] дорогой коньяк, вылакала! — смеётся Лариса и тут же возмущается. — И нас выкинули с ребёнком». Зарплату за отработанный месяц владельцы фермы не выплатили. Вернувшись домой, в Арсеньев, Денис стал за еду очищать снег у церкви. Иногда ему за эту работу давали в храме 50–100 рублей, и он приносил их домой.

В церкви Денис познакомился с иеромонахом Иринеем (имя изменено по просьбе героя. — Прим. ред.) и пригласил его домой, чтобы спасти мать от запоя.

— Я открыла глаза с похмелья: вот попа́ мне только здесь и не хватало! — вспоминает Лариса о первой встрече со священником. — Бедный, сколько он со мной нахлебался! Я даже тарелками в него пьяная швырялась!

Лариса рассказывает, что поначалу пыталась спорить со священником, но через полгода пришла к православию. Правда, говорит, не хотела креститься, и её на этот обряд буквально заставил прийти Денис. После этого почти весь урожай со своего огорода она стала относить в церковь, потому что, когда она пила и была без денег, Ириней ей помогал выжить:

— Он давал продукты, килограмм пять сахару, рожки возил. Голодной, говорит, тебе не нужен будет Бог.

Больше года Лариса не пила водку. Нашла работу сиделкой и ухаживала за стариками: давала им лекарства, мыла их в ванной, меняла утки. Денис стал мечтать о проектировании самолётов.

Обвиняемая

В конце 2013 года Лариса сорвалась и снова начала пить. «Помимо Бога есть дьявол. Он подсунул мне какого-то человека с бутылкой», — вспоминает она.
Лариса пыталась себя сдерживать. Когда в декабре 2013 года пенсионерка, за которой она тогда начала ухаживать, стала посылать её за водкой, Лариса перестала к ней ходить, проработав всего неделю. «Дочки её меня предупреждали, что будет просить водку. Два раза отказала, потом жалко стало», — поясняет Лариса, говоря, что они выпили вместе только один раз, перед Новым годом, и больше она к этой пенсионерке не приходила.

В мае 2014 года в квартиру к Ларисе постучались полицейские и, по её словам, заставили подписать явку с повинной: признаться в убийстве, которого она не совершала. Потом в суде, говорит Лариса, всё обвинение строилось на показаниях, к которым её принудили.

— Я сидела дома, выпивала. Первое мая было. Они приехали ко мне спонтанно. Шуточками всё это преподнесено было: «Ларис, поедем, чё-то расскажем тебе. Давай выпьешь, Лора». Лора они меня называли. Они в меня влили бутылку водки. Я как уехала в тапочках и футболке, так и всё. Потом, когда очнулась, уже документы были подписаны. Может быть, и моей рукой водили. Я читала этот бред, и мне плохо было.

Ларису Колпакову обвинили в умышленном убийстве и дали адвоката по назначению. Сама она настаивает, что задушить высокую женщину, которая весила около 100 килограммов, ей не под силу: «У меня пальцы-калеки, мизинцы короткие. Я родилась семимесячной!» В квартире убитой нашли бычок от «Парламента»: Лариса удивляется, что они стали уликой против неё, ведь не могла позволить себе такие дорогие сигареты. В решении суда написано, что ранее она призналась, как «Парламентом» её якобы кто-то угостил, а кто именно, она не помнит. В документе отмечается противоречивость показаний Колпаковой, данных ею во время расследования и в суде. Лариса предполагает, что пенсионерку мог задушить зять, потому что он был заинтересован в получении квартиры после смерти тёщи.

Дело рассматривалось в суде четыре месяца. Всё это время она старалась засыпать в СИЗО с Библией, а там, по её словам, за это наказывали: садили в карцер и кормили хлебом и водой.

Ларису приговорили к восьми годам колонии общего режима. «Ой, как я кричала! — вспоминает она своё состояние после суда. И тут же добавляет: — Это Бог так повёл, а против Бога нет приёма».

Её сожитель и младший сын Денис направили жалобу в прокуратуру на полицейских, проводивших допрос женщины. Но это ни к чему не привело. По словам Ларисы, Денису пригрозили подкинуть наркотики, а на сожителя повесить изнасилование, и, чтобы уберечь их от заключения, она попросила обоих молчать.

Из всех её детей поддержать мать в то время мог лишь Денис. У старших, Андрея и Алексея, жизнь после детдома не сложилась: когда Ларису осудили, они сами отбывали сроки. Алексея посадили за угон автомобиля, который, по словам матери, он не совершал, но почему-то решил взять вину на себя. Лариса со смехом вспоминает, как Алексей «разводил людей по телефону», продавая им несуществующие автомобильные запчасти. За что посадили Андрея, она не помнит.

Заключённая

«Ларис, ты присядь, пожалуйста», — вспоминает Лариса звонок священника Иринея в 2015 году, спустя несколько месяцев после приговора. Так она узнала в колонии о смерти младшего сына: 18-летнего Дениса сбили на пешеходном переходе.

В том же году сгорел дом их семьи в Арсеньеве и пристройка рядом с ним. Об этом Ларисе тоже сообщил отец Ириней, он поддерживал её все годы заключения. В огне сгорели все семейные фотоальбомы, у неё не осталось ни одного снимка дочки. Соседи потом рассказывали Ларисе, что видели, как в пристройку забрались подростки из местного интерната и побросали бычки от сигарет. По словам Ларисы, после смерти Дениса и пожара она опустила руки.

Справиться с горем помогли сокамерницы. «Бог работает через людей», — объясняет Лариса. Она до сих пор с общается с некоторыми из сокамерниц и называет их «сёстрами». Однажды, когда они позвали её покурить, Лариса посмотрела на самокрутку, на свои жёлтые пальцы и внезапно решила бросить. Там же, в колонии, вдруг перестала материться, чему сама удивляется. Отец Ириней в разговоре со мной называет это «божьим промыслом»: «Если бы она в тот момент не оказалась в тюрьме, то через полгода-год она была бы на кладбище».

В колонии Лариса мыла ватные цеха, изготавливала матрасы и робу при зрении минус восемь и много молилась, благословляя еду и крестясь. Некоторых заключённых она раздражала своей набожностью.

На зоне Лариса несколько раз пыталась подать апелляцию и кассацию на решение суда, но «везде был ответ, что всё правильно».

— Это система так устроена, я сейчас понимаю. Это система, её не сдвинуть с места. Сейчас бы Сталина, честное слово, поднять, вот был бы порядок!

После двух лет заключения Ларису за примерное поведение перевели в колонию-поселение, где ей разрешили организовать молитвенную комнату для осуждённых, отец Ириней привозил туда иконы и иконостас.

Верующая

В 2019 году Лариса вышла на свободу. Сначала её приютил в своём доме отец Ириней, и она стала снова ухаживать за бабушками, только теперь она ещё звала священника на соборование, если кто-то из подопечных был смертельно болен, или предлагала креститься.

Вскоре Ларисе дали комнату в общежитии за сгоревший в 2015 году дом, но последний год она живёт в двухкомнатной квартире старшего сына Андрея, которую он получил как выпускник детдома. Лариса говорит, что больше не пьёт и борется с собой, когда возникает соблазн сорваться.

— Она упала — поднялась, упала — поднялась. <…> Забота, милосердие — наверное, то, что её спасает в этой жизни, потому что она любит других людей, поддерживает, помогает, заботится. Благодаря этой отзывчивости Господь её и терпит на этом белом свете, потому что в ней не угасло самое главное — любовь, — рассказывает о судьбе Ларисы священник Ириней.

В прошлом году Лариса хотела устроиться санитаркой в больницу, в которой она работала до колонии. Говорит, ей уже выдали медицинскую форму, но вдруг кто-то из медперсонала напомнил заведующей отделением об уголовном прошлом Ларисы: «Ты что, не помнишь? Это та Колпакова, которая выпивала, приезжала полиция». На работу её не взяли. А недавно, когда у Ларисы заболела печень, врач отказалась класть её в больницу и даже не назначила нужное обследование, когда Лариса призналась, что раньше выпивала.

— Сейчас вспоминаю и думаю: ну какая дура была. Мне этот ум на те бы годы. Я бы всё изменила, у меня бы жизнь совершенно другая была, — сетует Лариса о прошлой жизни.

Когда началась война, Алексей и Андрей ещё отбывали сроки. На свидания к ним Лариса не ездила, общалась с сыновьями только по телефону. Алексей в колонии вступил в ЧВК «Вагнер» и в апреле 2022 года уехал на войну. «Его командиры очень ценили», — с гордостью рассказывает мать о погибшем сыне. Андрей должен был освободиться в 2025 году, но заключил контракт с ВС РФ летом 2024 года и тоже отправился воевать.

Она называет сыновей «патриотами» и не верит, что они бы стали воевать из-за денег. Говорит, что пробовала отговорить их, но не смогла: «У них всегда соревнование было друг с другом — в спорте, в учёбе».

— Война должна была быть, но не такая война. Что это за война — за деньги людей посылают убивать друг друга. <…> Кому эта война нужна? Я до сих пор не понимаю. Сколько людей полегло уже. Войны, болезни — ковид был — очищают землю.

Лариса считает, что мир погряз в грехах, но «Россия встанет с колен», и называет Путина ставленником Бога. По её словам, все пенсионерки, за которыми она ухаживает, «говорят про Путина плохо», но она считает, что президент отдаёт правильные распоряжения, просто в регионах их не выполняют. Через несколько секунд Лариса оговаривается, что не разбирается в политике.

Смирившаяся

— Меня Бог выбрал как инкубатор. Вот он мне дал детей… и забрал. Я вот думаю над этим вопросом, думаю. Для чего? Почему так? Он, наверное, думал, что с этих детей что-то другое получится, — размышляет Лариса, пытаясь найти ответы.

Ей всего 55 лет. Из всех её детей в живых остался только старший сын, Андрей. Когда мы познакомились с ней в поезде, он лежал в хабаровском госпитале: на войне ему оторвало палец и раздробило правую руку.

Сейчас, по словам Ларисы, он уже выписался, «нашёл девушку для организма», несколько месяцев не оплачивал коммуналку за квартиру, где сейчас живёт Лариса, и постоянно занимает у неё деньги. Лариса говорит, что он получил 800 тысяч рублей как военный и 600 тысяч из них отдал на операцию по удалению грыжи своей давней подруге, а остальные деньги тоже кому-то раздал. «Господи, хороших забрал, дурака мне оставил», — с горечью говорит мать.

Из-за постоянных просьб о деньгах и обманах Лариса заблокировала сына в мессенджере, потому что устала выяснять, что с ним происходит. «Тот [Алексей] — герой, а этот вон шалопай. Одной грудью кормила, вот и возьми за рубль двадцать». Лариса рассказывает, как сын попрекает её детским домом и её запоями, когда он был ребёнком, и считает, что она «ему должна»:

— У него вот с детства эта пьянка [в памяти]. Знаешь, как это больно? И никуда не денешься, ничего не изменишь.