14 марта Роскомнадзор внёс Instagram* в список запрещённых. С этого дня в России соцсеть открывается только через VPN. По данным компании Mediascope, к концу мая охват Instagram* в стране упал с 39 миллионов до 11,7 миллиона человек и продолжает снижаться. При этом выросло число пользователей, заходящих в соцсеть менее чем на пять минут.
Нет точной статистики, сколько людей в России до начала *** (спецоперации) вели бизнес через Instagram*, но их было много. Для этих предпринимателей блокировка сети стала очередным препятствием: до этого они прошли через скачки курса валют и логистические трудности, вызванные *** (спецоперацией) в Украине. Сейчас депутаты предлагают вовсе запретить предпринимательство в заблокированной соцсети. Рассказываем, как сейчас живут Insta-бизнесмены из разных уголков России и готовы ли они перейти на отечественный аналог соцсети.
Эту историю мы публикуем вместе с изданием «Тайга.инфо»
«Мне просто будет нечего есть»
31-летняя Анна Грибоедова живёт в алтайском селе Целинное на пять тысяч жителей. Семь лет назад она начала мастерить серёжки, пуговицы, бусины, ожерелья и браслеты с природными мотивами. Потом увлеклась керамикой и добавила изделия из неё к своему ассортименту. Женщина официально устроена директором сельского музея за зарплату в 14 тысяч рублей, но уже второй год в декрете. До февраля этого года Анна размышляла, стоит ли ей возвращаться к официальной работе: продажа изделий обычно приносила ей около 70 тысяч рублей в месяц и давала возможность не работать 5/2. Сейчас получается зарабатывать столько, но усилий приходится прикладывать «в четыре раза больше».
Мастер вспоминает, что до 24 февраля она «суетилась» перед 8 марта — к этому празднику обычно пик заказов. В первые три недели после начала *** (спецоперации) украшения Анны купили всего три раза. «То есть вообще никто не заказывал ни в „ВК“, ни в инсте». «Я уже думала вообще идти на работу какую-то, куда надо ходить каждый день. Потом более-менее восстановилось всё, выдохнули люди. Наверное, потому что невозможно постоянно тревожиться и нервничать», — рассуждает Анна.
В первые же дни после начала *** (спецоперации) ремесленники начали закупать материалы про запас. «Понятно, что *** (спецоперация), и ничего хорошего не будет в перспективе», — говорит Анна. Сама она озадачилась закупкой материалов для керамики спустя неделю, и в крупных магазинах, которых в России всего пять, товары уже раскупили. Подходящий магазин девушка нашла лишь в Минске и на все свои финансовые запасы в 50 тысяч рублей купила запас глазури. Заказ пришёл быстро, получилось даже дешевле, чем в России до *** (спецоперации).
Сейчас Анна пошла на глазурные курсы и учится делать материал для своих изделий самостоятельно, чтобы не зависеть от внешних обстоятельств. Мастер говорит, что сырье в России продаётся, но саму глазурь в стране не делают. До *** (спецоперации) в России продавали в основном донбасскую глину, остальную привозили из-за рубежа. На Донбассе глину сейчас не добывают, а заграничную не везут: большинство производителей отказались сотрудничать с российскими магазинами, а те, что готовы, не могут доставить товар из-за логистических трудностей.
Все семь лет, что Анна продает украшения и керамику, у неё была страница в Instagram* и соцсети «ВКонтакте». Полтора года назад мастер хотела забросить «ВК», потому что заказы оттуда почти не приходили, а вести две страницы тяжело. В итоге Анна всё же решила оставить страничку и наняла для продвижения свою постоянную покупательницу. Когда Instagram* заблокировали, «ВКонтакте» Анну выручил: многие подписчики перешли туда. Активность в Instagram* на её странице есть, но если до блокировки истории смотрели больше 600 человек, то сейчас — 200−300. 80% продаж теперь идет из «ВКонтакте», 20% — из Instagram*, хотя раньше было наоборот. Анна вспоминает, что в какой-то момент просмотры и активность вернулись, но снова упали после блокировки нескольких популярных VPN-сервисов. Несмотря на это, Instagram* она продолжает вести: нравится формат и есть постоянные покупатели, которым удобнее заказывать там.
«Страшно что-то в инсту выкладывать. В феврале, когда всё это закрутилось, был хэйт даже у меня на странице, хотя я про политику стараюсь не писать. Не считаю, что это моё дело, когда я бусинами занимаюсь, — говорит Анна. — И мертвых детей мне присылали, и всякую хрень писали. И вот про уместность моего контента в принципе… День рождения паблика — ну как я его буду отмечать, когда такая позиция у страны и ситуация в мире? Зажмуришься — и вроде жизнь продолжается, постишь что-то. Постоянно думаю об уместности, а с другой стороны, если не рассказывать, что у меня акция или день рождения, мне просто нечего будет есть».
«Было ощущение, что мир рушится»
43-летняя Юлия Брызгунова из Балашихи 14 лет мастерит ловцы снов и украшения из перьев. Сначала Юлия рукодельничала параллельно основной работе, а изделия дарила друзьям и знакомым. Со временем украшениями и ловцами снов заинтересовались знакомые знакомых, появились первые заказы и женщина поняла, что может уволиться и зарабатывать с помощью своего хобби.
Сейчас Юлия делает украшения на заказ, продаёт другим мастерам материалы для творчества и консультирует по астрологии. Страницы своих проектов в Instagram* она создала в 2016 году, до этого продавала услуги только через «Вконтакте» и онлайн-платформу «Ярмарка мастеров». Говорит, что клиентов не считает, по ощущениям, приходят по шесть-десять человек в неделю, а стоят изделия Юлии от 900 до 10 000 рублей. Мастер говорит, что большие заказы и раньше бывали не часто, а сейчас она сама склоняется в сторону простых серёжек: родила второго ребенка, и времени на творчество стало меньше.
Когда началась *** (спецоперация), резко вырос курс доллара и с ним цены на материалы, из которых Юлия мастерит украшения и ловцы снов. Например, для изготовления серёжек она использует длинные и тонкие перья специально выведенных в США петухов. С началом *** (спецоперации) поставки этих перьев прекратились, цены выросли. Юлию спасли накопленные запасы, но у неё начались сложности с продажей собственных материалов для рукоделий. Пока мастер думала, что лучше: поменять поставщиков, рискуя потерять в качестве материалов, или полностью заменить ассортимент, курс доллара выровнялся и вернулись прежние цены.
В марте и апреле у Юлии почти не было новых заказов, зарплата упала на десять тысяч рублей. Люди в эти месяцы выжидали и тратили деньги на предметы первой необходимости, а не на украшения, считает мастер. От сильного падения в доходах её спасла накопившаяся очередь из клиентов: когда не было новых заказов, Юлия доделывала старые. Доходы за май мастер ещё не считала, поэтому ей сложно оценить, каким был месяц.
«Сначала был шок от военной операции, потом скачки курса доллара. Блокировка Instagram* стала последней каплей. Было ощущение, что мир рушится, и что будет дальше — вообще непонятно, — рассказывает Юлия. — Рукодельный бизнес нельзя назвать устойчивым, там и сезонность, и в целом всё непросто. А тут ещё всеобщая паника, люди в истерике, в телевизоре это нагнетается. Из-за отключения инсты было сильное беспокойство, и первый месяц после мне не хотелось выкладывать новые посты. Затишье было, апатия, но я работала, делала заказы. Знаю, что многие мастера тяжело пережили это время, некоторые вообще не могли работать».
После блокировки Instagram* мастер поделилась там аккаунтами в «ВК» и попыталась увести людей туда, но перешло «очень мало» людей. Тогда Юлия создала канал в Telegram. Пока она не понимает, как его вести и насколько эффективна эта соцсеть, но смотреть новости своих поставщиков Юлии там удобно.
«За счёт нескольких аккаунтов в другой соцсети клиенты остались. Больше было истерии, паники, нагнетания. Не так всё страшно в итоге оказалось, и многие пользуются инстаграмом несмотря на запрет», — заключает Юлия.
«Путешествует в основном молодёжь, а они все умеют пользоваться VPN»
35-летняя Ирина Яковлева второй год работает гидом-экскурсоводом по Псковской области: водит туристов по столице региона, в Псково-Печёрский монастырь, Изборскую крепость, Гдов и Пушкиногорье. Заработок Ирины зависит от числа экскурсий, а они — от времени года, погоды и ситуации в стране.
«Например, в марте и первой половине апреля в связи с тем, что началось на Украине, народ присел и боялся куда-то выезжать. Экскурсий в эти месяцы почти не было, а вот в мае я наоборот работала каждый день, — рассказывает женщина. — Одну экскурсию закончила и еду на другую, пока с вами общаемся. Не знаю, как будет летом, но в этом мае точно больше экскурсий, чем в прошлом. Если в марте и апреле я заработала меньше, чем обычно, то в мае точно больше 30 тысяч рублей».
Instagram* у Ирины основная площадка для продвижения. В первые дни после блокировки экскурсовод испугалась, что все эти клиенты потеряны и разместила рекламу на сайте «Тонкости туризма» и других агрегаторах. Реклама привела к ней лишь двоих клиентов, но ситуация с Instagram* оказалась не такой печальной, как она ожидала. Женщина вспоминает, что в марте и апреле был спад по трафику, но сейчас ситуация стабилизировалась. В марте Ирина начала дублировать контент из Instagram* во «ВКонтакте», где раньше вела группу по фотографии на две тысячи человек. Но из «ВК» приходит лишь 5% заказов, а 90%, как и до блокировки, приносит Instagram*. Ещё 5% — «сарафанное радио».
«Путешествует в основном молодёжь, а они все умеют пользоваться VPN. Какой-то процент отсутствует, но в основном все есть в инсте. Уходить я оттуда пока не планирую, вроде бы ничего не мешает пользоваться соцсетью, — говорит Ирина. — Была идея задействовать „Одноклассники“, но я зашла, посмотрела и мне не понравилось. Про „Россграм“ (российский аналог Instagram*, который создают интернет-маркетолог Александр Зобов и предприниматель Кирилл Филимонов; изначально проект обещали запустить 28 марта, но перенесли дату на неопределенный срок — прим. ред.) я слышала, но не видела, запустили его или только планируют. Когда я услышу, что люди „Россграмом“ пользуются, а не просто придумали, и он где-то там висит, то тоже зарегистрируюсь. Но пока я о нём слышала только на уровне новостей».
Купола и временные татуировки
30-летняя Евгения Леденева живёт в Иркутске и 8 лет занимается татуировкой. Профиль в Instagram* у неё был всё это время, но развивать его как коммерческий она начала только в 2016-м. До этого был популярен «ВКонтакте», а из Instagram* «два человека в год записывались». Но к 2022-му году клиенты к Евгении шли уже только из Instagram*, и группу в «ВК» она забросила.
Когда, началась *** (спецоперация) в Украине, число желающих набить тату у Евгении увеличилось. Она работала 6−7 дней в неделю и зарабатывала около 150 тысяч рублей в месяц. Девушка вспоминает, что многие шли со словами: «Надо делать, пока есть возможность». Боялись, что потом не будет денег, некоторые спрашивали, не кончатся ли чернила для тату. У коллег татуировщицы из сферы бьюти-услуг была похожая ситуация, но уже в апреле ажиотаж начал спадать. Сейчас Евгения работает 3−5 дней в неделю и зарабатывает 50−80 тысяч рублей в месяц. Примерно такой же доход у неё был до начала *** (спецоперации).
Татуировщица вспоминает, что после блокировки Instagram* просмотры и охваты на её страничке упали, люди стали меньше писать. Евгения даже наняла таргетолога для раскрутки рабочей группы «ВКонтакте», но уже думает оттуда уйти.
«Если честно, такой цирк: купола просят наколоть, женщины спрашивают про временные татуировки. Бывает, скидывают огромную татуировку и просят сделать её в размере 4 на 4 сантиметра, — смеётся Женя. — Очень сложная аудитория! Есть ощущение, что люди там будто замороженные. Не старшее поколение, а именно другой контингент. Сейчас примерно пять заявок мне в день приходит из „ВК“. Я называю цену, а мне отвечают, что это очень дорого, и татуировка 500 рублей должна стоить».
Сейчас просмотры в Instagram*-профиле Евгении снова растут, но к доблокировочным показателям ещё не вернулись. В другие соцсети мастер уходить не хочет: в Telegram, как ей кажется, канал татуировщика не вызовет интереса, «а всякие „Одноклассники“ и „Друг Вокруг“ — это вообще треш». Создать профиль в «Россграме» Женя планирует, но сомневается, что соцсеть будет успешной.
«Я подписана на кучу таргетологов, и они все писали что „Россграм“ в день запуска повалят первой же хакерской атакой, — размышляет девушка. — То, что в инсте годами оттачивалось, там слеплено по-быстрому. Понятно, что за пару месяцев нормальную соцсеть сделать нельзя».
«Люди сидят в инсте и не готовы уходить»
22-летняя Валерия Козлова из Саратова восемь лет занимается фотографией и пять лет снимает людей за деньги. Страницу в Instagram* она вела всё это время, но как инструмент продаж начала использовать после курса по SMM. Год назад девушка начала снимать свадьбы, и фотография стала её основным доходом. До этого больше денег приносила работа с соцсетями.
Помимо Instagram*, у Валерии две группы в «ВК» — по SMM и по фотографии. Во «ВКонтакте» к ней чаще обращаются за услугами по ведению соцсетей, из Instagram* больше приходят на фотосессии.
«Блокировка инсты ударила по мне в первую очередь морально. Потому что это была постоянная работа, образование, развитие. Я только пошла учиться на таргетолога (специалиста, настраивающего рекламу в социальных сетях — прим. ред.), только начали с таргета приходить люди на фотосессии, только я распробовала механизм, как его перекрыли. Это сильно выбило из колеи, — вспоминает Валерия. — В „ВК“ сложно было перейти, я его активно не прокачивала. Но подписчики там уже были, поэтому мне проще было, не нуля стартовала. Думаю, инста будет развиваться, и рано или поздно всё вернётся на круги своя. Люди там сидят и не готовы уходить, как показывает практика».
Сейчас охваты и просмотры в Instagram*-аккаунте фотографа почти вернулись на уровень до блокировки, число заказов на съёмки из соцсети растёт. Для продвижения Валерия использует Reels: короткие развлекательные видео, которые в соцсети может увидеть любой пользователь. По её словам, видео работают почти так же хорошо, как таргетная реклама, которой в Instagram* теперь нет.
Девушка планирует дальше развивать Instagram* и «ВК», «потому что практика показала — нужно быть в нескольких соцсетях». В «Одноклассниках», считает Валерия, сейчас хорошо могут продвигаться услуги для людей старшего поколения, но не фотография. Telegram же требует много сил и отличается от других соцсетей сложностью развития канала, поэтому туда она пока не идёт. Валерия готова попробовать российский аналог Instagram*, но не верит, что у соцсети есть будущее.
«Больше трёх лет я занимаюсь дизайном, и как человеку с какой-никакой насмотренностью мне больно смотреть на дизайн „Росграма“. Если честно, нет желания им пользоваться. Приду туда ради клиентов, но сама по себе не хочу, интерфейс не привлек совершенно, — говорит фотограф. — Надо вложиться в дизайн, уделить ему больше внимания. Но у нас в стране дизайн не воспринимают серьёзно, так что у меня мало надежды на изменения».
