«Тело как будто стало не моим», — рассказывает Нелли из Екатеринбурга о своих ощущениях после рождения сына. Публично об этой теме в России говорят мало, поэтому многие женщины держат эти переживания в себе. Фотограф Полина Сойреф побеседовала с Нелли и другими россиянками, которые решились на фотосъёмку для «Новой вкладки» и откровенно рассказали о боли, шрамах, лишнем весе, проблемах со здоровьем и изменениях во внешности после того, как родили ребёнка. Они не жалеют об этом выборе и любят своих детей, но раскрыли и другую сторону материнства — ту, с которой женщины часто оказываются один на один.
«Ненавижу своё отражение»
Настя, 32 года, менеджер, Санкт-Петербург. Сыну 3 года (было два ЭКО, первое окончилось внематочной беременностью)
— В беременность я впервые в жизни почувствовала себя невероятно красивой, женственной. До этого я одевалась в широкое, серое, а тут кожа сияет, волосы. Но это был последний момент, когда я так себя ощущала. Потом, после рождения сына, эта красота потихоньку угасла, особенно взгляд.
У меня началась, мне кажется, послеродовая депрессия, потому что то, как я рожала, не могло не оставить следа. Хейт от каждого, что я не сделала эпиляцию, и врач, который сказал мне, что я ленюсь [тужиться] и делаю ребёнку больно… хотелось домой, бежать, спрятаться, куда-то деться. Они обсудили, что я не подготовилась, что плохая родовая деятельность. В итоге — экстренное кесарево, и оказалось, что ребёнок в таком положении, что я физически не могла родить. А мне не сделали УЗИ, никто не посмотрел.
Моя подруга родила после меня, двойню, ей тоже делали кесарево, но у неё маленький шрам, а у меня на весь живот.
Позже всё это перетекло просто в депрессию. Я орала, бросалась вещами, кидалась в стены. Отбила дома все двери, разбила зеркало. Я не знала, что будет так тяжело, так плохо, что нельзя ни помыться, ни в туалет сходить, потому что ребёнок в дверь ломится. Когда надо было прикорм вводить, у меня просто панические атаки случались на кухне. Но сына я безумно люблю, иначе бы не смогла.
Ко всему прочему я набрала 10 кг за беременность, они со мной остались. Я меняла антидепрессанты, бросала их, сломала ногу — в общем, плюс ещё 10 кг. Я весила до беременности 53 кг, сейчас 73. Я ненавижу своё отражение и каждую фотографию. У меня опухшее лицо, какое-то постаревшее даже. Я ношу одежду размера L.
Иногда я думаю: я есть, я хорошо себя чувствую, но прохожу мимо зеркала — и всё во мне падает. Перестала чувствовать себя красивой, перестала хотеть какой-то близости, потому что я себя стесняюсь. С трудом готова встречаться с людьми, которые меня знали худой, до родов.
Нога выросла: был 36-й размер — стал 38-й. Я столько времени ходила в тесной обуви, а потом однажды надела по размеру и подумала: «О! Так бывает». Обнаружила, что с телом своим вообще не дружу — как можно ходить в обуви на полтора-два размера меньше? Просто потому что не чувствую себя, привыкла к дискомфорту, потому что год-два, пока кормишь, этот дискомфорт постоянно: тебя щипают, трогают, на тебе спят. Муж подходил обнять, а я на него дьяволом смотрела, потому что меня и так целый день трогали.
«Тело висит, складочки какие-то»
Нелли, 32 года, психолог, Екатеринбург. Сейчас на восьмом месяце беременности, старшему сыну четыре года
— Роды были стремительные, я родила за два с половиной часа. Акушерка приехала, я рожала в ванной, в воде. Когда акушерка меня зашивала, было больно. Она сказала, что я порвалась в двух местах.
Первые пару месяцев всё было хорошо. Детёныш кушал, я вместе с ним спала, как-то восстанавливалась. Где-то спустя четыре месяца я чуть отклонилась назад, когда брала его на руки, и чувствую, что у меня в пояснице что-то защемило, и после этого я не могла в туалет ходить, очень сильные рези. Терапевт сначала выписала лекарства, с которыми можно было бы не отменять грудное вскармливание. Но состояние ухудшалось, я несколько дней пролежала с очень высокой температурой, не было сил даже повернуться на бок, ребёнка покормить. Вызвали скорую. Оказалось, воспаление почек, опущение.
Тогда же записалась к гинекологу. В частную клинику, просто к кому-то, кто был свободен в тот день. Прихожу, там молодой мужчина, он меня осматривает и говорит: «Ну, собой-то надо заниматься». Это было унизительно. У меня выпирала стенка влагалища, я чувствовала, когда подмывалась, что что-то не так. Мне казалось, что это как-то от меня зависит, что я делаю недостаточно для своего восстановления. Я пробовала разные техники, вакуум, и да, когда я сильно упарывалась, влагалище подтягивалось, но, видимо, просто вслед за остальными мышцами. Когда проседала со спортом, сразу ощущала, что выпадает.
Из-за этих слов, что собой надо заниматься, я ещё три года не ходила к гинекологу. Боялась осуждения, что другой врач мне опять что-то такое оценивающе-унизительное скажет. В итоге я нашла доктора по отзывам, она оказалась очень бережной. Посмотрела, сказала, что зашили плохо, грубо, не совместили ткани как нужно. И что если оставить как есть, после 40–50 лет будет тяжело — может быть выпадение матки и других внутренних органов, поэтому «родите всех, кого хотите родить, и потом рекомендовала бы сделать пластику».
Я до родов занималась йогой в гамаках и очень хорошо себя чувствовала. А после родов тело как будто стало не моим: оно больше не было сильным и выносливым, как раньше. Где-то год после родов я на него злилась, будто это что-то отдельное от меня. И тайно надеялась, что сейчас оно как-то само выправится, восстановится. Было сложно смириться с переменами.
Изменилась осанка, поясница стала очень уязвимой. Из-за осанки появилась холка и второй подбородок — всё то бесячее, что не любят девочки. Растяжки на груди: она молниеносно надувается, когда приходит молоко, а потом повисает как мешочки. Смотришь в зеркало, а тело висит, складочки какие-то, и ты привыкаешь, что теперь оно вот такое. Помнишь, что было красивым, а теперь — никто не говорит, что некрасивое, но меняется, и это непривычно. И не знаешь, с кем об этом поговорить, даже с подругами не решаешься. Сейчас у меня круг общения изменился, а тогда подруги будто соревновались, кто лучше рожал, как будто можно родить лучше или хуже.
Скопление жировой ткани на границе шеи и спины (в области расположения седьмого позвонка), при котором образуется характерная выпуклость.
С психотерапевтом обсуждала это, искала какие-то новые способы подружиться с собой. Ходила голая после душа, купила всяких приятных кремов и масел, медленно их втирала, гладила себя, живот — он тогда не был плоским и упругим, в баню ходила. Долго было неловко в изменившемся теле. Я только недавно начала будто заново с собой знакомиться, осторожно прикасаться к себе с интересом и исследованием, а не с попыткой поскорее вернуть как было.
Рождение ребёнка очень меняет жизнь женщины, её тело, и это бывает очень тяжело. Здорово, что сейчас начинают об этом говорить, нельзя, чтобы женщина оставалась в этом одна.
Муж меня очень поддерживал и утешал после походов к гинекологам. Когда я рассказала про необходимость вагинопластики в будущем, он спокойно к этому отнёсся. Сказал, что поддержит любое моё решение, лишь бы я хорошо себя чувствовала.
«Перестала носить джинсы»
Марина, 33 года, литературная редакторка, Санкт-Петербург. Старшему сыну 5 лет, младшему полтора года
— После первых родов были кровотечения, сказали, что эндометриоз и что надо прекратить кормить — и организм восстановится. Но мне хотелось продолжить грудное вскармливание, это классная связь с ребёнком, так что я пропила таблетки, кровотечения прекратились. Но в какой-то момент снова начались, недели две или три длились, я плохо себя чувствовала очень, сил вообще не было. Просыпалась, сползала с кровати с ребёнком на коврик детский, сын играл, я просто лежала рядом. Меня положили в больницу, убрали этот лишний эндометрий, сказали перестать кормить одним днём. С ребёнком, конечно, это тяжело было согласовать.
Гинекологическое заболевание, при котором клетки, подобные эндометрию (внутреннему слою матки), разрастаются за пределами этого слоя.
Тазовое дно после первых родов так и не восстановилось, я не чувствую заранее, что нужно в туалет, каждый раз «О, уже сейчас». Надо этим заниматься, какая-то физическая активность нужна, а у меня ещё и работа сидячая не способствует этому восстановлению. Когда забеременела первым сыном, как раз ушла из одного издательства и уже не стала устраиваться в другое, решила работать на фрилансе, чтобы стресса меньше было. Даже в роддом выезжала с ноутбуком, чтобы проект сдать вовремя.
Про лишний вес мне только ленивый врач не сказал, но меня это не особо парит. Мы с мужем, когда оба ещё учились курсе на третьем или на четвёртом, попали в аварию, нас на КАДе занесло, я спала, просыпаюсь — мы в стену летим. Мы не особо пострадали, как-то быстро отошли, но мне стало пофиг, какой у меня вес: какая разница, в гроб меня класть толстой или худой?
Отчасти я храбрюсь сейчас, потому что, конечно, подзапустила себя. Нет какого-то полного принятия себя, своего тела. Есть представление, как хочется выглядеть в глазах окружающих, есть всякие шортики утягивающие, полукорсетики. Перестала носить джинсы, потому что в свои теперь не влезаю, а идти искать размер побольше и опять в какие-то размерные сетки не попадать — это обидно и фрустрирующе.
Полтора года назад купила курс массажа лица, меня это поддерживало. Может быть, у меня тело не такое, как я хочу, но вот лицом могу заняться. Стремление походить в сауну, на фитнес сдувается быстро, а тут после четвёртого-пятого массажа отёк сходит, лицо моложе.
«Очень стесняюсь, купальники все слитные»
Юлия, 35 лет, инженер, Екатеринбург. Сыну 15 лет
— Я родила в 20, никто это не планировал, оказалось, что ещё и двойня. До восьми месяцев проходила, потом перестали тромбоциты вырабатываться, и меня положили на сохранение. Отправили на УЗИ. Врач первого ребёнка посмотрел, второго — и говорит мне: «Ты только не реви. Сердце не бьётся». Один из близнецов умер в утробе. Меня накачали таблетками, успокоительными, дали кучу бумаг на подписание. Ничего не сказали, не объяснили, почему так произошло, просто: ну, случилось и случилось. Сейчас сын выше меня ростом, никто не верит, что мой.
Мне сложно представить, как это в 30 лет, потому что и в 20 у меня были жуткие отёки, вся опухшая, невозможно в туалет сходить, проблемы с кишечником. Но это мелочи. Я даже не поправилась сильно за беременность. Но из-за того, что тромбоциты перестали вырабатываться, мне стали давать жуткие гормоны, по 15 таблеток в день. Кожа на животе полопалась, растяжки, сейчас он уже белый, но когда я родила, он был фиолетовый.
Я с мужем почти сразу развелась, и мне все начали говорить: «Кому ты нужна такая с ребёнком», всё это дерьмо, а я себя вижу в зеркале и тоже думаю: как мне теперь искать мужчину, как перед кем-то раздеваться? Вот тебе двадцать, смотришь на своё тело, а ему конец просто. Сейчас подзажило, и пупок есть, а тогда пупка не было, оно всё было как мясо. С подружками делилась, они все такие: «Оооо, жесть!» — тоже уверенности не добавляло.
Со вторым мужем мы вместе 12 лет, и всё время он мне говорит, какая я прекрасная, — я так «вылечилась». Но живот всё равно стараюсь не показывать, прикрываю даже в кровати одеялом, не даю трогать, не даю целовать, очень стесняюсь, купальники все слитные. Мне иногда говорят: мол, а второй муж — он же тоже хочет детей. Ну, только через суррогатную мать — я больше не дам никому прикоснуться к своему животу.
Лет десять назад ездила на отдых, купила раздельный купальник — подумала: достаточно всё зажило — ну, там синеватые полосы были. И какой-то парень решил познакомиться, подошёл: «А что с тобой случилось? Это же что-то произошло, да?» И я думаю: «Ты не поверишь…»
Иногда я вожу пальцем по вот этим растяжкам, шрамам, они очень глубокие. Какой-то у них свой рисунок остался. Мне говорили — отрежь, можно же сделать пластику. Но я не хочу. Ну какой уже смысл.
«Полгода пыталась принять свой вес»
Надя, 43 года, художник-аэрографист, Ленинградская область. Сыну 11 лет, дочке 2 года (между ними — замершая беременность)
— Первый раз рожала на 42-й неделе, это считалось поздно, меня разрезали экстренно, не вот этой улыбочкой под животом, а от пупка до лобка. И зашили как зашили, снаружи не очень эстетично. Но я никогда не жалела об этом шве, и он никогда мне не мешал, только чешется, когда погода меняется.
При плановом кесаревом сечении разрез делается обычно горизонтально, а при экстренном — вертикально.
Я одна с ребёнком была, его отец исчез сразу как узнал, что я беременна. На третий месяц — все эти недосыпы, вскакивания ночные, не знаешь, что делать, рядом никого нет — кукуха поехала.
Когда дочкой забеременела, переживала очень за вес свой, это какой-то мой комплекс. Сына когда рожала, весила 104 кг, но потом вес снизился до 85 быстро, вообще 80–85 всегда мой вес был, я пышненькая. А тут я пришла на учёт становиться — и вес 114, а это ребёнку всего пять-шесть недель. Я полгода пыталась это принять, не могла даже произнести, сколько я вешу. Старший сын до сих пор спрашивает: «Мам, сколько ты весишь?» Я говорю: «Триста!» Он мне: «Ну не ври!» Я говорю: «Ну ладно, двадцать».
Сейчас я вешу 113 кг, а рожать шла с весом 122. И перед родами думала: а если до кесарева дойдёт, как меня на каталку будут перекладывать? А если я умру — как меня будут в гроб класть?
Срок был большой, процесс не начинался, сказали, что надо делать кесарево. Мне где-то час ковыряли спину, не могли анестезией попасть, я чувствовала, как там кровь течёт. Шрам остался, розовый такой.
Когда ложишься на кесарево, привязывают руки, чтобы никакие капельницы не содрала, ничего. И иногда — операция же полостная — попадает воздух, и он где-то там гуляет. И потом ни вздохнуть, ни охнуть, ни лечь, ни встать, невозможно больно. Я не могла взять дочку: я подушку клала на пеленальный столик и кормила её, чтобы не нагибаться. У каждой второй после кесарева так, мы пили обезбол больше из-за этого, даже шов болит не так сильно. А потом как-то этот воздух выходит — и всё проходит. Ноги отекали, мне какие-то кроворазжижающие препараты кололи, компрессионные чулки носила, в итоге из-за них у меня ещё один шрам на бедре, внутри: что-то они там пережали, натёрли.
Я только сейчас себя начинаю восстанавливать, вообще я себя запустила. Всегда ходила в красивой одежде, губы яркие, маникюр. А сейчас с этим пучком на голове много лет, хотя у меня волосы длинные. И в спортивках, которые растянутые и шитые-перешитые, потому что куда мне выходить — с коляской и до магазина. Фокус внимания смещается. И в какой-то момент смотришь на себя в зеркало и думаешь: «А как ты себя до такого довела?» А вот так, маленькими шажочками. Сейчас постепенно отвоёвываю время на себя и на свои увлечения, начала петь в хоре, готовимся к выступлениям.
«Даже мышцы живота не могу напрячь»
Юлия, 33 года, маркетолог, Санкт-Петербург. Сыну три месяца
— У меня был надрез, но рожала сама. И никто не даёт восстановиться, сразу надо таскать ребёнка на руках, успокаивать. Это очень тяжело, будто после операции сразу марафон бежать. Мне казалось, что половина тела вообще не моя: оно постоянно болело, ныло, это было ужасно.
Сейчас, спустя месяц, уже полегче. Шов до сих пор может кровоточить, потому что ребёнок родился с весом 4300. Сейчас уже 5500, я его постоянно на руках таскаю, и там ничего не может нормально зажить. Мышцы рук болят.
Первые две недели мы с мужем спали часа по три за ночь, у меня от недосыпа слова путались и даже были галлюцинации. До родов я переживала, что тело не восстановится, что я буду толстая, а сейчас мне плевать на физическую форму, мне просто хочется поспать. Год до беременности я жёстко занималась спортом, у меня был пресс, а сейчас он просто висит как пивной живот. Я даже мышцы живота не могу напрячь, я их не чувствую, и кожа как растянутая резина. И гормональная полоска на животе, она меня бесит. Ну, это мелочи.
Первые три недели я вообще в зеркало на себя не смотрела, а сейчас смотрю и думаю: «Офигеть» — в смысле оно вот так вот висит всё. Но я пытаюсь себя принять: когда врачи разрешат заниматься спортом, вернусь в форму. А ещё я поняла, что раньше, когда фотографировали, пыталась втянуть живот всегда, а сейчас не хочу: пусть все знают, что тело обвисает.
«Тело своё принесла на алтарь материнства»
Анна-Магда, 43 года, актриса, педагог, Всеволожск. Дочке 7 лет (до этого были две внематочные беременности)
— Только относительно недавно поняла, что я тело после родов адекватно не воспринимаю, не чувствую вообще. И не могу его пока привести в то состояние, которое мне было бы комфортно для жизни, для работы. У меня некрасивый большой шрам через живот, мышцы деформированы. Неважно, в каком я весе, — живот всё равно неровный, это можно только пластической операцией изменить. Сейчас мне невролог поставил диагноз «астенический синдром», быстро устаю от любой физической нагрузки. И если где-то глубоко внутри я себя принимаю, то на поверхности всё время какая-то претензия к себе, самобичевание, расстройство.
Состояние, характеризующееся чрезмерной утомляемостью, слабостью и истощением нервной системы, которое не проходит даже после отдыха.
Сильно поправилась, из-за депрессии в том числе. Вешу столько же, сколько на последнем сроке беременности, ношу 52-й размер одежды. До беременности занималась шестовой акробатикой, сейчас я на пилон не могу залезть, пресса вообще нет. К тому же шрам, внутри спаечный процесс, все эти вещи. Со второй внематочной беременностью разрезали живот от пупка вниз, доктор потом просила прощения за это, сказала, что ситуация была экстренная. После той же операции случился пневмоторакс: когда катетер устанавливали под ключицу, запустили воздух. И ещё одну операцию делали — дренирование. Остался шрам, похожий на пулевое ранение. Я актриса, ношу декольте, открытые платья, коллеги стали спрашивать, кто в меня стрелял, — и я сделала поверх татуировку, подсолнух.
Скопление воздуха или газов в плевральной полости (пространстве между лёгкими и грудной стенкой), которое нарушает нормальный газообмен и дыхание.
Процедура удаления воздуха из плевральной полости с помощью трубки (дренажа), которая устанавливается через небольшой разрез в грудной клетке.
Устина родилась недоношенная, на месяц раньше, вот ей будет семь лет, и у меня такое чувство, что я за эти годы не присела ни разу: дочка очень активная, но у неё были сложности с развитием речи, занимались с логопедами, с дефектологами, сейчас она абсолютно здоровая девочка. У меня не было эйфории и счастья после родов, до такой степени я была испугана, просто небо над ребёнком держала. И даже мысли не было позаботиться о себе, я вообще о себе забыла. Дочка ни с кем кроме меня никогда дома не засыпала, такая связь, которую я собственноручно с ней выстраивала.
Но сама посыпалась капитально. Начались жуткие мигрени, протрузии, какие-то постоянные боли, непонятные аллергические реакции, глаза краснели так, что я к окулисту ходила, а он только руками разводил — мол, непонятно, что с вами… Тело своё я принесла на алтарь вот этого вот материнства. Оглядываюсь на эту историю, думаю, где могла бы поступить иначе, больше о себе позаботиться — и понимаю, что по-другому не смогла бы.
Выпячивание межпозвоночного диска за пределы своего нормального положения, начальная стадия межпозвоночной грыжи.
Недавно киста в яичнике образовалась, и уже полгода хожу по врачам, они решают, оперировать меня или ещё как-то лечить. И я понимаю, что это всё какие-то мои непроработанные вещи про потерю детей. Мы когда-то с мужем обсуждали, ещё до брака, что мы оба хотели бы большую семью, троих детей. Но в какой-то момент я абсолютно честно себе призналась: я больше не хочу идти в это.
