Дышать по-другому

Русский язык давно вытесняет в Чувашской Республике чувашский: последний до сих пор считается языком деревенских жителей, а в городе его место видят в лучшем случае на кухне. Родители школьников всё чаще предпочитают факультативному чувашскому дополнительные уроки русского ради успешной сдачи ЕГЭ. Бороться за будущее чувашского языка, а значит, и культуры своего народа, ещё в 2010 году начали чувашские языковые активисты. В последние два года летний лагерь «Хавал», участники которого стараются говорить между собой только на чувашском, становится всё популярнее. Журналистка «Новой вкладки» посмотрела, как работает лагерь, и узнала у его участников и организаторов, зачем им нужен чувашский язык и каким видят его будущее.

— Нам не надо ждать действий от других. Никакому государству в мире не нужно развитие малых языков. Если мы сами не будем поднимать этот вопрос, то никто не обратит на нас внимания. Нам самим нужно показать необходимость нашего языка, — говорит языковой активист и преподаватель Алпарух (Александр) Блинов.

На тёплом, прогретом от жары воздухе среди зелёных деревьев речь Блинова слушают все участники и организаторы летнего лагеря чувашского языка «Хавал». Одни расположились на расставленных рядом с проектором скамейках, другие, собравшись в небольшие компании на газоне у веранды, с которой вещает Алпарух, тихонько обсуждают, как много в этом году вокруг новичков.

Университет на природе

Летний лагерь «Хавал» проходит каждый год в начале июля на базе отдыха «Сурские зори», расположенной на берегу реки Суры. До неё час езды из столицы Чувашской Республики Чебоксар, откуда утром в первый день лагеря мы с участниками выехали на маршрутках. По дороге участники заучивали чувашские песни — тех, кто исполнит песню целиком под конец смены, ждал денежный приз от организаторов.

«Хавал» в переводе с чувашского означает одновременно «силу», «успех» и «традицию». Лагерь организуют участники одноимённой инициативной группы, которую основали Алпарух Блинов и лингвист, кандидат филологических наук Сантӑр (Александр) Савельев. Первый языковой лагерь они провели ещё в 2010 году — тогда 20 человек жили на природе в палатках. С тех пор «Хавал» проводится каждое лето, а с прошлого года превратился в «университет».

В первый день в лагере его участники распределились по языковым группам в зависимости от уровня владения чувашским языком и выбрали факультет. Многие отдали предпочтение культурологическому направлению, где подробно разбирались чувашские традиции и мифология. Популярен был и IT-факультет, на котором, например, учили писать статьи для чувашской «Википедии». Принять участие в дискуссии о развитии языка и способах его внедрения в городскую среду и в бытовое общение в семье можно было на факультете социолингвистики.

На протяжении пяти дней участники лагеря изучали чувашский язык (и старались общаться между собой только на нём), погружались в традиционную культуру и языковую среду. Все желающие могли пройти обряд наречения чувашского имени.

Чуваши — пятый по численности народ России, а их язык — последний живой из булгарской группы тюркской языковой семьи. Сейчас, по данным Росстата, им владеет примерно 43% населения Чувашии. Говорят на нём преимущественно в сельской местности, хотя и там язык начинает уступать русскому. За последние десять лет, согласно переписи населения, число людей, владеющих чувашским языком, снизилось на треть — сейчас их около 480 тысяч человек.

Потребность понимать, кто мы и откуда

— 14 лет назад «Хавал» был совсем другим. Люди и раньше разные приезжали, но в то время сложно было увидеть двадцатилетних, которые могут свободно разговаривать на чувашском. Тогда бы они выглядели как фрики, но сейчас мы видим, как «Хавал» изменился, — рассуждает один из основателей лагеря Сантӑр Савельев.

По его словам, раньше был сильный раскол между городскими, условно русифицированными людьми и деревенскими, чья культура всегда была чувашской. В этом году в лагерь-университет, действительно, приехало очень много молодёжи. Да и вообще популярность «Хавала» резко выросла: организаторы насчитали 120 участников, хотя в прошлом году их было в два раза меньше, а ещё раньше и вовсе около 30. Сантӑр говорит, что пока сам не понимает, что происходит.

По его мнению, у тенденции к возрождению чувашского языка могут быть разные причины: например, последствия отмены обязательного изучения языка в школах или появление множества блогеров, популяризирующих родную культуру. К тому же у людей явно возросла потребность понимать, кто они и откуда, уверен Сантӑр.

Так, одна из преподавательниц по чувашскому языку — Шанӑҫпи (Александра) — активно ведёт блог в соцсетях, пропагандируя чувашскую культуру и чувашский язык. Ещё Шанӑҫпи увлекается пением и помогает изучать чувашский с помощью песен в своих роликах в Instagram. Через социальные сети на неё и вышел Алпарух, когда искал нового преподавателя в инициативную группу, к которой Шанӑҫпи присоединилась только весной этого года.

У Шанӑҫпи уроки чувашского — они проходят каждый день после зарядки и завтрака — всегда энергичные и весёлые: она помогает заучивать чувашские слова через шутки и ассоциации, выстраивать правильное произношение чувашских гласных.

Преподаватели в «Хавале», как и организаторы, не получают денег за свою работу. Каждый приезжает сюда по личной инициативе, чтобы передать другим свои знания по чувашскому языку. Эта «идейность» проявляется в том, что уроки в лагере не похожи на привычное заучивание грамматики и проработку упражнений.

Среди лекторов в лагере в этом году были представители других республик (Карелии, Марий Эл, Северной Осетии) и один иностранец — исследователь и социолингвист из Барселоны Эктор Алос-и-Фонт. Он много лет живёт в Чебоксарах, где изучает чувашский язык и то, как он передаётся следующим поколениям.

В этом году Алос-и-Фонт прочитал лекцию о переходе Чувашии на русский язык в 60-е годы, когда Советский Союз проводил образовательную реформу. Каталонец отметил, что именно тогда началось падение числа носителей чувашского языка, которое наблюдается и сегодня. Главной целью Советского Союза в то время было развитие экономики, поэтому всё больше людей требовалось на производстве. В то время около 90% чувашей говорили на чувашском, но плохо владели русским языком. Приехав в город из деревень, они учили русский, а чувашский использовали всё меньше.

Язык — не фольклор

Участники инициативной группы часто говорят, что Алпарух Блинов удивительным образом способен объединять людей вокруг идеи и создавать свободную атмосферу. Многие участники лагеря возвращаются в «Хавал» из года в год в эту среду, формирующую пространство для взаимодействия вокруг общего дела — развития чувашской культуры.

Алпарух родился в селе Красноармейском в Чувашии, окончил факультет иностранных языков в Чебоксарах и уже со студенческой скамьи занялся языковым активизмом. Правда, сначала он работал с языком эсперанто: в 1991 году организовал молодёжный эсперанто-клуб Integro, стажировался в штаб-квартире Всемирной эсперанто-ассоциации в Роттердаме. Кроме чувашского и эсперанто Алпарух владеет итальянским, французским, английским и турецким языками.

Чувашский Алпарух знал с детства, но редко применял его в повседневной жизни. Всё изменилось, когда 15 лет назад исследователь чувашского языка Эктор Алос-и-Фонт спросил его: «Что будет с чувашским языком дальше, если и ты не говоришь со своим сыном по-чувашски?» Это заставило Алпаруха задуматься.

— Я понял, что ничего не делаю, чтобы язык жил и сохранялся. Тогда первым делом я перешёл на общение на чувашском языке со своим шестилетним сыном. Это произошло достаточно быстро, за два месяца. Я начал ему объяснять, почему важен чувашский язык, что это язык его бабушки и дедушки, чем он интересен и необычен, — вспоминает Алпарух.

Примерно тогда же он придумал и концепцию «Хавала». По словам Алпаруха, опыт языкового активизма помог ему понять, что для сохранения чувашского языка нужно собрать тех людей, кому это может быть интересно, и создать среду, где они будут общаться и взаимодействовать между собой. Сейчас активно принимающих участие в организации лагеря «Хавал» около 15 человек. Помимо лагеря инициативная группа стала проводить онлайн-курсы по чувашскому языку и создавать учебные материалы.

По мнению Алпаруха, современное культурное комьюнити важно для поднятия престижа чувашского языка. Он, сетует преподаватель, всё ещё воспринимается людьми как фольклор:

— Танец потанцевали — и довольны. Вот день молодёжи прошёл по-русски, а Акатуй — пожалуйста, [на чувашском] — мы же открыты к чувашской культуре. Это не вызывает у людей диссонанса. Но почему все праздники в республике нельзя делать и по-чувашски тоже? — задаётся вопросом Алпарух.

Одним из факторов падения престижа языка, а следовательно, и числа его носителей, Алпарух называет различия между деревенскими жителями и городскими. Люди, которые пользовались чувашским языком, приезжали из деревень в города и говорили на русском с акцентом, поэтому чувашская культура считалась сельской. «Раньше все хотели быть современными, а всё современное было на русском», — сетует Алпарух.

Русскоязычные города

— Очень обидно, что отец, хорошо зная чувашский, не разговаривал со мной на нём с малых лет. Мама пыталась иногда, но отцу, видимо, было проще на русском, потому что мы жили в городе, — рассказывает Анни, одна из участниц лагеря.

В «Хавал» в 2024 году она приехала впервые. В школе она выучила чувашский, но его было негде использовать, и из-за отсутствия практики он быстро забылся. Анни понимает, когда её бабушка говорит ей что-то несложное на чувашском, но ответить ей тяжело.

— Я задумываюсь уже несколько лет о том, что хочу знать чувашский язык на таком уровне, чтобы спокойно общаться. Я люблю изучать языки, знаю несколько, и мне кажется стыдным, зная их, не знать чувашский. Меня волнует, что я не смогу передать родной язык своим будущим детям, — говорит Анни.

Она с грустью признаётся, что раньше ей не казалось важным поддерживать свой чувашский: «А потом, когда ты понимаешь, что теряешь связь с малой родиной, приходится нагонять. Живя за границей, я со временем начала говорить людям, что я чувашка, и рассказывать, что у нас своя народность и язык».

По словам Анни, атмосфера в «Хавале» поддерживает её в стремлении изучать родной язык. Когда все вокруг говорят на чувашском, Анни постепенно его вспоминает: «Я, оказывается, не так мало слов знаю. Хочется больше и больше говорить на чувашском, но в городах Чувашии все говорят на русском».

В «Хавале» Анни записалась на культурологический факультет. Её очень интересуют традиции и обычаи чувашского народа. Как говорит она сама, свой язык — это ключ к пониманию национального самосознания. Например, рассказывает Анни, радуга по-чувашски будет «асамат кӗперӗ», дословно — «мост Азамата», а Азамат — это герой чувашской мифологии, кузнец-богатырь, который за семь дней и ночей сковал узорчатый, сверкающий семью цветами мост.

По мнению Анни, если бы язык в школе преподавали с этой точки зрения, то ученики бы сильнее им увлекались.

— Я считаю, что наше чувашское правительство должно вкладываться в развитие языка, потому что пока это всё на добровольных началах. Людям, конечно же, сложнее делать что-то без поддержки. Необходимо рассказывать, почему родная культура важна. Не заставлять, а показывать важность этого, — говорит Анни.

Художница по костюмам Кашкӑр (Екатерина) Волкова тоже приехала в лагерь «Хавал» впервые. Она создаёт одежду с чувашскими национальными мотивами. По словам Кашкӑр, над своим брендом она начала работать уже после переезда в Москву: «Наверное у меня был какой-то кризис идентичности. Я прожила всю жизнь в Чебоксарах, а после переезда начала вспоминать, что было в детстве, в деревне. Эта ностальгия на многое влияет».

Триггером стали афроамериканцы, которых Кашкӑр однажды увидела на улице в Москве. Они шли по улице в своих ярких национальных одеждах в пол, чем и привлекли её внимание.

— Я смотрю, как это круто выглядит, и сразу ясно, кто этот человек и откуда. Я поняла, что тоже хочу, чтобы по мне было видно, кем я являюсь, — рассказывает Кашкӑр.

Культура Чувашии интересовала Кашкӑр с самого детства. Она говорила на чувашском языке со своими бабушками в деревне, учила чувашские стихи и рассказывала их Деду Морозу на Новый год. С возрастом из-за отсутствия практики Кашкӑр, как и Анни, позабыла язык и приехала в «Хавал», чтобы заново научиться говорить.

Язык будет жить

— Сейчас чувашский язык на подъёме, но мы точно знаем, что через 10–20 лет количество людей, говорящих на нём, снизится. Мы ничего с этим не можем сделать, ведь 95% родителей говорят с детьми на русском языке и в городе, и в деревне, — рассказывает Алпарух. — Чтобы изменить это, нужно время, и тут многое зависит от нас.

С годами, уверен Алпарух, чувашский язык перестанет быть языком деревни и появятся люди, которые будут использовать его в городах. Участники «Хавала» должны способствовать этим изменениям: «Нам нужно стараться сохранять и защищать чувашский язык. Мы станем новыми его носителями, которые будут менять языковую ситуацию».

По мнению основателя «Хавала», негативное отношение к чувашскому языку сложилось из-за неправильного его введения в образовательные программы школ в начале 90-х годов, когда система ещё не была к этому готова. Не хватало учителей, и никто не объяснял родителям важность этого предмета.

— Мне кажется, жители всех регионов должны учить язык своей местности. Как я — русский, потому что надо знать язык страны, — рассуждает Алпарух.

Преподаватель Айтар (Александр) Степанов присоединился к «Хавалу» больше пяти лет назад, когда побеждал в профессиональных конкурсах для учителей и Алпарух позвал его преподавать язык в летнем лагере.

На своих занятиях Айтар много общается с учениками — он уверен, что так язык усваивается лучше. В этом году, с радостью говорит он, ученики рассказывали ему на чувашском языке о современной музыке: «Значит, чувашский язык — это не только язык огорода, деревни и кухни. Это язык и современных направлений музыки, современной молодёжной культуры».

Айтар признаётся, что любит наблюдать за тем, как люди получают удовольствие от изучения родного языка. Он заметил, что в прошлом году говорящих на чувашском языке в «Хавале» было больше, а значит, приехало много новых людей, которые раньше не обращали внимания на чувашский язык и культуру.

— Радует то, что сейчас эта культура проникает в среду городской молодёжи. Здесь собрались люди неординарные, свободные, ищущие. Через чувашский язык они сами получают что-то новое, они вдохновляются с помощью чувашского языка, — говорит Айтар.

Он уверен, что чувашская культура начинает «дышать по-другому», и вместе люди могут создавать что-то новое для её развития.

— Если число носителей языка снизится через 20 лет, то ничего страшного в этом нет. Такие периоды бывали везде и всегда. Пусть нас будет меньше, но люди, которые собираются здесь, всё возродят. Не будем печалиться, а будем делать своё дело, — с оптимизмом говорит Айтар. — Даже не зная языка, можно сохранить культуру, а будет необходимость — люди выучат язык. Ещё в начале XX века говорили, что чувашский исчезает. Но нет, живём. И будем продолжать жить.