Тамбовская утопия

Моя родная Тамбовская область мало чем известна: разве что пословицей «тамбовский волк тебе товарищ» да полузабытой со времён школьного учебника истории «антоновщиной» — крестьянским восстанием против коммунистов под руководством эсера Александра Антонова времён Гражданской войны. Но мне важно рассказывать о родных местах, где на самом деле произошло и происходит многое, даже если оно не привлекает общего внимания. Этой осенью я отправилась в село Ленинское в сотне километров от Тамбова. После революции тут была Ирская коммуна, ставшая своеобразным экспериментом по строительству нового общества и социализма.

В 1922 году в бывшее поместье княгини Марии Оболенской в селе Ира Кирсановского уезда Тамбовской губернии по приглашению советской власти прибыли 65 реэмигрантов из Америки, Австралии и Великобритании. Коммунары смогли организовать успешное хозяйство, а их идеи оказали заметное влияние на дальнейшее развитие всего СССР, хоть и не привели к построению коммунизма.

Мечта о совместном благополучии привлекала множество людей — спустя пять лет после создания численность Ирской коммуны достигла 350 человек. Но реальность оказалась куда суровее, чем ожидали коммунары. В 1938 году коммуну, в которую за передовым опытом приезжали писатель и драматург Бернард Шоу и первая женщина-депутат в Палате общин Великобритании леди Астор, присоединили к колхозу им. В.И. Ленина, а некоторых членов коммуны репрессировали.

Посмотрите, как жило и живёт место, которое задумывалось как общечеловеческая мечта.

Никита Ковалюк родился в 1883 году в Гродненской губернии. После женитьбы в 1912 году вместе с семьёй уехал в США, где работал на химическом заводе. Спустя два года Ковалюки вернулись в Беларусь. Когда началась Первая мировая война, мужчину мобилизовали, на фронте он попал в плен и освободился только после Германской революции 1918 года. В 1928 году семья Ковалюков переехала в коммуну по приглашению друзей — первых коммунаров. В коммуне Никита Симонович стал полеводом и получил Орден Трудового Красного Знамени за достижения в сельском хозяйстве. Во время репрессий 30-х годов заступился за кузнеца коммуны, которого заподозрили в шпионаже. Из-за этого вышел из партии, но до конца жизни придерживался идей коммунизма.

— Тут, в беседке, играл духовой оркестр, — вспоминает Александр Кириллович. — Очень знаменитый, ребята и на трубе, и на саксофоне, и на альте, и на барабанах — вот на всём играли. И когда сюда приходил духовой оркестр, его слышно было на всю деревню. На всю деревню, даже до Овсяновки! А это 7-8 километров.

В 1930-х годах туристы, посетившие коммуну, поделились в американской прессе своими впечатлениями: «Мы снимали на киноплёнку, как поют и танцуют дети и комсомольцы. Каждый вечер было одно удовольствие наблюдать за танцами молодёжи под музыку! Это было не так шумно, как на одном из наших западных кукурузных гуляний, но гораздо более грациозно и красиво. В танце, драматургии и музыке, пожалуй, ни один крестьянин в мире не превзойдет их. Их отдых находится на более высоком уровне, чем утончённые танцы или джаз в городах Америки». Фото из фондов краеведческого музея Кирсановского муниципального округа.

Предки Юлии — поляки Агнесса и Иосиф Августин — приехали в Ирскую коммуну из Австрии в поисках лучшей жизни. Им обещали процветание и светлое будущее. Но реальность оказалась иной. Прадед девушки, Иосиф Августин, был расстрелян по подозрению в шпионаже. Его жена Агнесса ушла из жизни, так и не узнав о судьбе мужа.

Юлия показывает копии документов из дела её прадеда:

— Он был сторожем здесь. И кого-то где-то поймал как сторож. И на него донесли, что он приехал с Америки. А значит, шпион и занимался шпионажем — и всё тут! Его забрали и без суда и следствия расстреляли. А спустя много лет уже потомки стали добиваться расследования всей истории. В итоге Иосифа реабилитировали. То есть получается, что расстреляли его ни за что. Просто, может быть, кому-то перешёл дорогу.

О своей жизни в колхозе Тамара Фёдоровна говорит:

— Отработаем мы без выходных, без праздников. Потом вечером приезжали — идём на репетиции. То хор, то танцевальные! И на лыжах ещё ездили!

На вопрос, тяжело ли было, Анна Сергеевна отвечает:

— Ну мы молодые были. Не знали, что такое. А потом втянулись. У нас даже вперёд посылали женщин, а не мужчин. Почему так? Не знаю. Ну так вот распоряжались. <…> Куда пошлют — туда и поедем.

Людмила Ивановна вспоминает:

— Мама скажет: «Сегодня сходи за хлебом в пекарню и возьми четвертинку». Это была как бы валюта для наших колхозников. Едешь в больницу к врачу — без этого хлеба не приезжай. Очень вкусный, очень духовитый такой хлеб. Прям вот в школе на перемене выйдешь — хлебом пахнет. Это значит, какая-то комиссия приехала к нам в школу, а завхоз уже сходил в эту пекарню со старшими ребятами, принёс три-четыре буханки этого хлеба.