«Игрушки закончились»

Геннадий (имя изменено) остался без кровных родителей, когда ему было всего полтора года. В приёмную семью Юрия и Татьяны Брылуновых из посёлка Усть-Кишерть Пермского края мальчик попал в десятилетнем возрасте. В 2018 году он проходил срочную службу. 26 сентября 2022 года его мобилизовали и отправили в учебный центр в Елани Свердловской области. Журналист «Новой вкладки» встретился с приёмными родителями, Геннадием и его женой Машей (имя изменено) и узнал подробности мобилизации сироты.

«Кто победит — тот из дома уходит»

Восемнадцатилетний Геннадий ехал на отцовском мотоцикле по улицам родного села, когда его остановил наряд ДПС. Гена был пьян, а водительских прав у него не было. Мотоцикл отогнали на штрафстоянку, а с родителями провели профилактическую беседу. Парень зарёкся пить в обмен на обещание мамы купить ему новый мотоцикл. Обещания родители не сдержали. Геннадий же, по его словам, не пьёт и сам купил себе машину. «Тринашка» стоит под окном, только прав на вождение у парня по-прежнему нет.

Юрий и Татьяна Брылуновы познакомились на службе, оба работали судебными приставами, и у обоих уже был опыт супружеской жизни. От первого брака у каждого — по двое кровных детей, пятая по счёту — общая дочь Алевтина. Всего Юрий и Татьяна воспитали 16 детей.

Геннадий попал к Брылуновым из расформированного Паклинского детского дома возле города Оса. В детстве Гена, по словам приёмной мамы, был шустрый. «В том смысле, что он мог куда-нибудь да залезти, — объясняет Татьяна. — А по характеру покладистый, чтоб напакостить — за ним такого не водилось».

В десять лет Гена уже курил. Маме объяснял, что впервые затянулся в пять, поэтому бросать уже поздно. Сигареты таскал из отцовской пачки.

С кровным сыном Брылуновых Ваней у Гены дружба поначалу не задалась. Решили выяснить отношения: дрались не на жизнь, а на смерть. Как вспоминает Гена, драка произошла из-за шарфа на игрушечном мишке. Иван его забрал, а Гена просил вернуть. «Стоят как два петуха, взлохмаченные, — вспоминает Татьяна. — Видно, что пластались».

Мама поставила драчунов в середину круга детей и сказала: «Деритесь! Кто из вас победит, тот из дома уходит». На этом все споры закончились. Пацаны с тех пор — не разлей вода.

«Срочка — да, контракт — нет, иди радуйся»

В школе Гена хотел попасть в кадетский класс, потому что был интерес к оружию, но класс закрыли. Автомат школьники собирали-разбирали на уроках труда. По словам Геннадия, он окончил девять классов с одной тройкой — по математике. Поступил в филиал сельскохозяйственного техникума. Не потому, что очень хотел учиться на тракториста: просто «лето прогулял, а перед армией надо было получить какую-то специальность». Мечтой же была военная служба по контракту.

Срочную Геннадий проходил в 2018 году на Дальнем Востоке: сначала в Хабаровске, потом в контрактной части в Благовещенске. Однако контракт, как говорит Гена, с ним не подписали, медотвод якобы дал психиатр. «Срочка — да, контракт — нет, иди радуйся», — сказал врач.

В контрактной части, по словам Геннадия, была серьёзная военная подготовка: «Там мы ходили на стрельбы каждый день. А кто из сослуживцев остался именно в Хабаровске, я с ними потом созванивался: они держали автоматы только один раз за всю службу — на присяге».

Приёмная мама Татьяна считает, что каждый парень обязательно должен сходить в армию. «Если что-то не дай бог случись, кто будет маму защищать, кто будет девчонок защищать?» — поясняет она.

В 2021 году Гену по знакомству устроили грузчиком на птицефабрику в соседнем посёлке. Работа сменами — сутки через двое. На мойке яиц парень познакомился со своей будущей женой Марией.

«Смотрю, какой-то новый мальчик, — рассказывает о встрече Маша. — Он молодо выглядит. Я ещё думаю: что здесь делают подростки? Я потом, когда узнала, сколько ему лет, удивилась. И вот я на подачу с ним встала, он со мной заговорил».

У Геннадия тогда была девушка, а Мария ждала парня из армии, но они решили начать новые отношения.

Рядом с птицефабрикой построен посёлок для сотрудников. Из трёх тысяч жителей 500 работают на птицефабрике. Предприятие в 2019 году, после череды приватизаций и перепродаж, перешло под управление трастовой компании. В ноябре 2022 года управляющая компания пообещала сохранить за мобилизованными сотрудниками рабочие места и выплатила премии за не отработанный до конца месяц.

О том, что Геннадий попадает под мобилизацию, ему сказал начальник цеха, попросил заехать в военкомат округа. Там парню вручили повестку, а в военном билете записали стрелком.

«У меня такая истерика была, что его забирают. Вообще прям! У меня как будто весь мир рухнул!» — говорит Маша, натирая чашку. Разговор с семейной парой состоялся на их кухне 25 февраля, через год после начала *** (спецоперации) в Украине. Супруги живут в серой пятиэтажке 1970-х годов постройки, в трёхкомнатной квартире, которую Гена приобрёл в посёлке птицефабрики по жилищному сертификату.

Оснований для отсрочки и возможности «отмазаться» от мобилизации у Геннадия не было. Маша в шутку предложила «сломать ноги».

За три дня до отправки Геннадий с Марией расписались в ЗАГСе. «Не дай Бог с ним что-то случится… Мария ничего бы не получила», — сказал отец.

Свадьбу Геннадия с Марией планировали сыграть в марте, но отложили. «Все родственники, друзья, со всей атрибутикой — всё как положено, чтобы это не было скомканно, — загадала Татьяна. — Торжества им тоже хочется».

У пары скоро должна родиться девочка.

«Хоть выплаты бы прошли»

После отправки в учебный центр Елани родители стали собирать Геннадию экипировку: зимнюю шапку, балаклаву, перчатки, носки, нательное бельё, камуфляжные костюмы и медикаменты. Перевязочные пакеты и кровоостанавливающие жгуты доставали через знакомых медиков на скорой. На всё потратили 50 тысяч рублей.

Созванивались, Гена спрашивал: «Мама, может, посмотрите мне броник?» Но бронежилет найти не удалось.

Родителей не смутило, что экипировку пришлось покупать самим, — списали всё на накладки: «Ну, такой же мобилизации ещё не было…»

Экипировку родители привезли Геннадию в Еланский гарнизон 5 октября. «Он ростиком маленький. Выдали ему бушлат 58-го размера. Естественно, он утонул в нём, а на складе других размеров не было», — рассказывает Татьяна.

«Настроение у них в принципе у всех бодрое было. Не знаю, конечно, что дальше будет, но было всё хорошо, — вспоминает Юрий. — Туда прилетал московский генерал, люлей раздавал».

К 5 октября в военном городке закрыли все вино-водочные отделы в супермаркетах. А до этого мобилизованные могли свободно покупать спиртное. Геннадий рассказывал родителям: «Идёшь на завтрак, а возле магазина [мобилизованные] уже сидят „в карауле“, ждут открытия».

По подтверждённым данным, в Еланском гарнизоне с начала мобилизации было зафиксировано шесть смертей, одна из них — самоубийство. По словам Юрия, суицидов якобы было больше, чем сообщали официально, но Геннадий говорит, что при нём их не было.

Алкоголизм и самоубийство в учебном центре Татьяна объясняет поспешностью мобилизации: призванные не успели это «переварить» дома, и весь стресс начал выходить в учебке.

«Но вот если так, — качает головой Юрий, — шёл бы лучше туда. Если не хочешь жить, там бы тебя застрелили, но хоть выплаты бы прошли. А сейчас и никаких выплат семье не будет, и человека нет».

По словам Брылуновых, средний возраст мобилизованных в учебном центре — 30 лет. «Тяжело думать о том, что вот из всего этого количества народа сколько-то не вернётся… Ну, потому что это война, это реальность, тяжёлая реальность», — вздыхает Татьяна.

Супруги считают, что у деревенских парней больше шансов выжить на *** (спецоперации): они покрепче. «Его даже в лесу выкинь, он всё равно выйдет», — говорит Татьяна, а городские, по её мнению, пригодятся на оборонных предприятиях. В деревнях же полевую работу могут взять на себя женщины.

«У меня бабушка на колёснике (колёсный трактор. — Прим. ред.) — фотография есть — как нефиг делать, ещё 20 километров до работы шла», — хвалится женщина. Сама Татьяна двенадцатилетней девочкой работала на зерносушилке.

Думать о гибели Геннадия на *** (спецоперации) приёмным родителям не хочется — надеются на лучшее. Они уже потеряли одного ребёнка: старший сын Юрия от первого брака утонул в речке.

«Когда говорят, что время лечит, — нет, оно просто притупляет. Живёшь, потом привыкаешь, — говорит Татьяна. — Когда умирает старый человек, ты хотя бы понимаешь, что человек отжил жизнь, там, как по-накатанному, к этому идёт всё равно. А когда ребёнок — это другое дело». Но параллелей с рисками для младшего сына они не проводят.

Самому старшему мальчику в семье Брылуновых до срочной службы ещё два года. Под мобилизацию попал муж дочери Алевтины, зять Максим: уже с вещами пришёл в военкомат, но его отправили домой до следующего призыва. Бегать, говорит, не собирается.

«А что, сидеть дома и ждать, когда по нам долбанут?»

Брылуновы поддерживают *** (спецоперацию) и сами готовы поехать в зону СВО, но говорят, что их сдерживают обязательства перед приёмными детьми. Детей сейчас семеро.

«Мы на эту тему разговаривали недавно, — рассказывает Татьяна. — У нас есть причины оставаться, но, если бы этих причин не было, я бы уже там, наверное, в медсанбате добровольцем сидела. Я бы ушла».

Женщина говорит, что часто её трясёт, когда думает о том, что творится «в зоне СВО», но не может позволить себе «истерить». «Чем я спокойнее, тем спокойнее мои дети», — уверена она.

«Если взять Донбасс, учитывая, сколько лет их там долбили и когда прижали уже к нашей границе по полной программе, — ждать, что перейдут к нам, я считаю, это тоже был не вариант, — рассуждает Татьяна. — Для меня данное действие (упреждающий удар. — Прим. ред.) — это правильно было».

Юрий говорит, что его друзья, служившие в Афгане, спорят с ним: «Зачем мы туда залезли?» Юрий возражает: «А что, сидеть дома и ждать, когда по нам долбанут?»

Татьяна считает, что после февраля 2022 года в России началась тяжёлая и суровая жизнь: «Игрушки закончились».

«Нафиг мне эти деньги»

До Нового года в учебном центре в Елани мобилизованные занимались тактикой и стрельбой, но Геннадий считает, что инструкторы были неквалифицированные. По его словам, взводом командовал старший лейтенант ФСИН, который якобы путал команды. «Вот ему надо направо — он говорит: „направо“, а мы в зеркальном отражении — нам надо налево».

На полигоне Геннадий смог восстановить навыки стрельбы. Говорит, что убить человека на *** (спецоперации) ему было бы несложно, если бы отдали такой приказ: «Приказ не обсуждается, хочешь ты или не хочешь. Надо — значит надо».

«Думать — это одно, а когда ты это сделаешь, это уже другое. Это очень сильно на психику влияет», — перебивает Маша.

Из учебного центра Геннадия отпускали в увольнение на Новый год и перед 23 февраля. На зарплату мобилизованного вместе с Марией они делают ремонт. По словам Геннадия, сейчас ему начисляют 195 тысяч в месяц. На птицефабрике он получал 40–50 тысяч.

— Сейчас, получается, в четыре раза больше?
— Так а нафиг эти больше-то! — бросает Геннадий.
— Дело даже не в деньгах, — эмоционально вклинивается Маша. — Хоть сколько они денег заплатят, даже эти двести тысяч, — жизнь столько не стоит. Да даже шесть миллионов или сколько они там платят за смерть бойца на Украине…

Двое жителей посёлка уже погибли на *** (спецоперации): Эдуард Холодилов и Павел Чеботков. С обоими Геннадий дружил и работал на фабрике. Эдуард, по словам Гены, был якобы завербован ЧВК «Вагнер» в колонии, а с Павлом они вместе были в Еланском гарнизоне.

Последний эшелон с мобилизованными, в который входили пермяки, ушёл из Елани 18 января. Геннадия, по его словам, приписали к пермской военной части, чтобы он смог пройти в госпитале военно-врачебную комиссию и получить заключение психиатра. Возвращаться в Еланский гарнизон Гена не собирается. «Потому что есть голова на плечах и жить хочу», — заключает он.